- Оптимизация привела к росту смертности, внутрибольничной летальности, снижению качества и доступности медицинской помощи по всей России. И это, к сожалению, не мое мнение. Это упрямая статистика.

Я специально перед нашей встречей почитал последние доклады Росстата на тему медицины. С января по октябрь 2015 года смертность от всех причин выросла на 4,8% по сравнению с тем же периодом 2014 года. Это очень внушительная цифра в масштабах страны. Кстати, вопреки расхожему мнению, наибольшее увеличение дали не болезни сердца и сердечно-сосудистой системы. Произошел скачок смертности из-за болезней органов дыхания – на 22,4% - и органов пищеварения – на 17,6%. То есть, это те диагнозы, с которыми обычно обращаются в стационары. Получается, что федеральные менеджеры от медицины дооптимизировались до такой степени, что лечебные заведения стали на 20% хуже оказывать врачебную помощь по этим направлениям.

- Почему это произошло

- Как мы уже говорили в прошлых наших интервью, из-за сокращения количества коек. Которое происходит из-за того, что больницы, по мнению чиновников из Минздрава, становятся нерентабельны.

Уже опубликованы данные, что в период с 2013 по 2015 годы было сокращено более 100 тысяч коек. В итоге только больничная летальность выросла почти на 3%. Причем ликвидируются, в первую очередь, специализированные койки. Особенно это заметно в сельской местности – там и статистика смертности выше. Силами наших реформаторов российское село попросту вымирает. Смотрите сами: койки сокращают, фельдшерско-акушерские пункты (ФАПы) сокращают. В итоге человек не получает медпомощь первичного звена. И когда он попадает в больницу в конечном итоге, его состояние куда более запущено. У нас из года в год растет число больничных смертей от пневмонии. А ведь раньше летальность этой болезни была практически нулевой. Это результат оптимизации.

- Вот вы говорите про сельскую медицину. Но как же офисы врачей общей практики?

- Так их элементарно не хватает. Только за 2014 год было ликвидировано 660 ФАПов, работающих по системе ОМС. Вместо них открыли 180 офисов врачей общей практики. Разве они могут перекрыть такое сокращение?

- Но раз сокращаются койки, получается дефицит кадров?

- Конечно же. У нас и так не хватает медработников. А после реформы здравоохранения положение и вовсе аховое. За предыдущий год в России сократили 16 тысяч человек из числа среднего медперсонала. На 50 тысяч человек стало меньше младшего медперсонала. А это база, основа всего здравоохранения. Их «выкашивают» низкими зарплатами, невыносимыми условиями труда. А в итоге вся нагрузка ложится на плечи докторов. Отсюда усталость, неверная диагностика, врачебные ошибки. Мы же все читаем СМИ, когда доктор неправильно прооперировал пациента, и тот скончался. И ведь никого не волнует, что этот доктор перед пятичасовой операцией провел суточное дежурство на сестринском посту, потому что на отделение всего три медсестры вместо положенных десяти. А перед дежурством он еще и рабочий день целиком отработал. Вот и выходит, что после 35-часовой смены доктор совершает ошибки. И я здесь не оправдываю врачей. Мне искренне жалко и медиков, и пациентов, оказавшихся в заложниках у реформы здравоохранения.

- Есть ли выход из такой ситуации?

- Да, он существует. И называется – баланс.

- Поясните.

- Любая система здравоохранения представляет собой тонко отлаженный механизм. В этом механизме есть несколько главных частей: государство, работодатели, врачи, пациенты, представители мединдустрии. Все они должны пребывать в равновесии между собой. Любой перекос – и система начинает сбоить. Если перекос сильный или идет по нескольким направлениям, механизм начинает разрушаться. Это происходит сейчас в России.

Чтобы остановить крах всего здравоохранения, нужно предпринять конкретные шаги. Во-первых, пересмотреть систему страховых тарифов. Нужно, чтобы ее сделали в разы обширнее и подробнее. И занялись этим врачи, а не экономисты. Во-вторых, провести чистку на рынке медицинских страховщиков: нельзя, чтобы они и дальше оставались контрагентами между врачом и пациентом, наживались на здоровье. В-третьих, исключить понятие рентабельности из медицины вообще. Это дотационная отрасль, в нее нужны вливания. Эти вливания могут идти либо от государства, либо от населения. У населения денег нет, это подтверждается рухнувшими с начала 2016 года продажами лекарств. Такое вообще происходит впервые за всю историю наблюдений в фармацевтической отрасли. И подтверждает факт: люди стали экономить на само дорогом – своем здоровье. Значит, финансовая помощь должна идти из бюджета.

И четвертым пунктом – увеличение субсидирования медицины. В разы.

- А как сейчас обстоит дело с выделением средств на здравоохранение?

- Печально. И дело тут не только в коррупции и непрофессиональном управлением финансами, хотя отвратительное осваивание денег тоже усугубляет ситуацию. Здоровье населения для государственной политики сейчас – не приоритет. В прошлом году на нее выделяли ничтожно малые 3,7% ВВП. В этом году и вовсе 3%. Количество медицинских работников – врачей, медсестер, санитаров – уменьшилось за 3 года более чем на 100 тысяч человек. Количество коек снизилось более чем на 100 тысяч единиц. И что, думаете, это компенсировалось финансово? Нет. Госфинансирование в сопоставимых ценах в период с 2013 по 2015 год снизилось на 17%. Статистики за 2016 год пока нет, но когда она будет опубликована, разрыв станет еще больше.

А итогом стало то, что пропускная система больниц и клиник уменьшилась. То есть, нас поставили в условия, когда мы можем пролечить меньше больных. Тех, кто смог получить вовремя медицинскую помощь, стало еще меньше. Как следствие – больше умерших. Смертность трудоспособного населения вот уже два года подряд растет на полтора процента в год. Наш министр здравоохранения Вероника Скворцова не так давно сказала, что ожидает снижение смертности к концу 2016 года. Но его не будет, прогноз не оправдается. Потому что предпосылок для этого на данный момент не существует.

- Но ведь снижение количества трудоспособного населения экспоненциально даст рост пенсионеров?

- Само собой. До 2020 г. у нас будет катастрофически сокращаться количество граждан трудоспособного возраста, при этом число пенсионеров будет расти почти на 850 тысяч в год. Это значит, что надо срочно развивать услуги социального ухода, паллиативную помощь. При этом, по последним данным Минэкономразвития, реальные доходы населения по итогам года упадут на 4%, а реальная заработная плата — на 8,1%. Так что на платные медицинские услуги нам рассчитывать нечего. У населения не будет денег, поверьте. Люди уже сейчас отдают на медицину последнее.

У нас сейчас финансовая дыра в здравоохранении составляет 690 миллиардов рублей. Именно такая сумма необходима, чтобы просто вернуться к показателям 2013 года.

- Где найти такие средства?

- В федеральной казне. Потому что бюджеты подавляющего числа регионов дефицитны. Но даже если мы вольем в медицину прямо сейчас 700 миллиардов рублей или даже триллион рублей – это не поможет. Система в своем нынешнем виде неработоспособна. Сначала нужно предпринять те конкретные шаги, о которых я говорил выше. Тогда можно будет эффективно использовать выделяемые деньги. А пока все дотации будут, как мертвому припарки. Извините за такую аналогию.

- Вы говорите очень уверенно. Словно уже планируете реформы.

- Я готов работать над реальной, а не формальной оптимизацией медицины. Опыт и знание всех процессов позволяет. Специально поинтересовался: даже среди списочников по сызранским избирательным округам нет ни одного медработника. Что очень странно - здравоохранение чуть ли не острейшая проблема сегодня. И нужно стараться проталкивать ее решения на всех уровнях. В том числе и в Губдуме.

источник :  syzrantoday.ru

вернуться в раздел новостей