Новости

Что происходит в приемных отделениях петербургских больниц

Думаю, что наше правительство идеализирует свой народ. Иначе как объяснить его премудрое решение закрыть медвытрезвители? В результате отдуваются врачи и медсестры приемных отделений больниц. Теперь их задача не только спасать жизнь  «экстренным» больным, но и сохранять ее пьяным.

То, что в прежние времена называлось приемным покоем, в связи с программой модернизации службы экстренной помощи переименовали в отделение. Покой здесь, действительно, не снится, да и спать никому не дадут. В общей приемной, где кушетки для врачебного осмотра разделены лишь шторами, кто-то блюет, кто-то плачет, пьяные ходят по коридору и цепляются к врачам и медсестрам.

В приемное отделение Мариинской больницы меня привезли в три часа ночи, но о том, что на дворе ночь, там, кажется, не догадывались. По коридору ходила пьяная женщина с распухшей щекой, позже она представилась Жанной, и громко просила охранников отпустить ее домой. Те устало прикрикивали, чтобы шла на свое место, мол, до 6.00 они ее все равно не выпустят (видимо, чтобы протрезвела и могла уехать на общественном транспорте). «Я сама врач с кандидатской степенью», - доказывала Жанна. Когда ее удавалось все-таки запихать за ширму, притворяющуюся дверьми в «вытрезвительную палату», она громко объясняла «лежачим пациентам»: «Не смотри, что лицо разбито, синяк спадет, увидишь, какая я красивая женщина!».

Бригада «Скорой помощи» шумно раскрывает двери, все суетятся: «Тяжелого привезли». Огромного мужчину двухметрового роста с перебинтованной, как у комиссара, головой (так и хочется называть его комиссаром, но нельзя - на груди крест длиной не меньше 10 см, таких уже и не носят) затаскивают на носилках трое – впереди водитель, сзади две юные фельдшерицы. Рост девушек в сумме не намного больше роста пациента. А он и шире их вдвое… Положили, отдышались, документы оформили трясущимися руками и ушли.

А как его на каталку положить??? Охранники, конечно, чуть выше сбежавших фельдшериц, но тоже не в теле – щупленькие. Тут эффектно из-за ширмы выруливает Жанна: «Надо рентген делать, у него сотрясение мозга, я врач». Запах нешанели, исходящий от «врача», на «тяжелого» подействовал, как нашатырь. Он попытался сесть, а в процессе матерно не соглашался находиться рядом с Жанной. Громкими были оба. В общей приемной звуки тоже не утихали. К этому гаму присоединились охранники и медсестры, убеждающие «тяжелого» лечь на место. Потом передумали и начали убеждать его перелечь на каталку. Убедили, помогли, лег.

Доктору на вопрос: «Что с вами произошло?», больной ответил, что, наверное, пропил мозг. Отодвинул врача и засобирался на выход. На улице мороз, это он понял у входной двери. И обратил, наконец, внимание на охранников, суетливо увещевавших его не уходить, а получить медицинскую помощь. И на то, что кроме белой рубашки и креста на нем ничего нет: «Где моя куртка?». Охранники, смело дыша в район креста «тяжелому пациенту», бормотали что-то вроде: «Тебя же без куртки привезли». Пациент не верил. Один из стражей порядка метнулся куда-то и принес старую куртку охранника, в которой «тяжелый» выглядел уже не как комиссар, а нормально – как пациент. Только не Мариинской больницы, а например, Скворцова-Степанова. Он отечески похлопал охранников по плечу и отбыл. Все это время пока охранники были заняты и в «вытрезвительную палату» Жанну никто не гонял, она не унималась и вовлекала ожидающих помощи пациентов в дискуссию: «Нельзя так разговаривать с врачами» и жалобно просила телефон.

Тише всех вели себя «лежачие», есть подозрение, что они могли только кивать, проявляя интерес к происходящему и общаясь с Жанной. Но таких было всего двое. За полтора часа, проведенных в отделении экстренной помощи, мы насчитали еще пятерых, ради которых часть больницы превратили в медвытрезвитель. Понятно, если бы их привезли для оказания медицинской помощи, как «тяжелого», например. Но им кроме охранников никто не нужен.

Так и хочется съязвить, мол, если в этом и заключалась программа модернизации системы экстренной помощи, то стоит пожалеть миллиарды рублей, что потратили на нее и продолжают тратить. Но язвить не буду. Дальше по коридору, куда пьяных не пускали, – приличная лаборатория, современная операционная. Но ведь на операционный стол пациентов везут «сквозь строй» таких вот Жанн!

Когда поставили диагноз, я подписала согласие на отказ от госпитализации. Знаю, что в отделениях больницы все по-другому, но от испуга все болеть перестало. Мне выдали выписку для районной поликлиники и велели с утра идти к врачу. Я была на больничном всего неделю – хоть и не вылечилась, но «выписалась» быстро. Знаете, почему? Прием вел всегда пьяный уролог.

источник :  doctorpiter.ru

вернуться в раздел новостей