Новости

«Очень легко ввести пациента в заблуждение». Как закон «О защите прав потребителей» влияет на работу медиков

В практике судебных споров между пациентами и медучреждениями появился прецедент: Верховный суд (ВС) признал незаконным отказ предыдущих инстанций пациенту НМХЦ им. Н.И. Пирогова в компенсации.

 

Мужчина оплатил 60 тысяч рублей за подготовку к имплантации зубных протезов, но впоследствии врачи от этого варианта лечения отказались из-за выявленного хронического пародонтита. Пациент заявил, что его заранее об этом не предупредили, и подал к НМХЦ иск. При этом Чертановский суд Москвы не обнаружил в действиях медиков признаков оказания услуг ненадлежащего качества, а Мосгорсуд оставил решение районного суда в силе. Однако ВС указал, что стороны заключали договор на оказание платной медицинской помощи, поэтому их взаимоотношения регулируются нормами закона «О защите прав потребителей», в соответствии с которым исполнитель должен своевременно предоставить потребителю весь объем информации об услуге. Дело отправилось на повторное рассмотрение в суд первой инстанции. Vademecum спросил у участников отрасли, как решение ВС может повлиять на исход аналогичных разбирательств.

Данное решение ВС не имеет в своем составе ни одного нового слова. Оно просто отсылает медработников к соблюдению 323-ФЗ. В данном случае информированное согласие пациента, вероятно, было недозаполнено или не заполнено вовсе. На практике такое встречается повсеместно: бланк информсогласия лежит в истории болезни, в нем указаны ФИО пациента и в лучшем случае стоят его подпись и подпись врача, которые потом может подтвердить почерковедческая экспертиза. Зачастую и подписи могут быть липовыми, поставленными постфактум. Графы, какое конкретно вмешательство планируется произвести и с какими оно сопряжено рисками, остаются пустыми. Да и в шаблоне информсогласия зачастую элементарно недостаточно места для того, чтобы врач мог вписать все нюансы предстоящего лечения. Судьи, разбирающие подобные споры, конечно, экстраполируют ситуацию на себя, и, естественно, у них возникает вопрос, понимал ли пациент, что с ним может произойти. В моей практике были случаи, когда пациентом оказывался юрист или представитель судейского корпуса. И вот эти шаблонные документы не позволяли адекватно вести с ними диалог. Поэтому нам с коллегами приходилось подробно разъяснять все нюансы вмешательства. Позиция суда и юристов вполне понятна, что мешает работать так же и с другими пациентами, объяснять и прописывать в информсогласии все «от» и «до»? Решить проблему может появление утвержденных Минздравом шаблонов по каждой медицинской услуге. Сделать это могут главные внештатные специалисты и другие эксперты ведомства. Сам врач, естественно, понимает все нюансы и риски, но не имеет времени расписывать их. Поэтому и подписываются пустые листы. Есть клиники, где самостоятельно решили эту проблему – прописали шаблоны информированного согласия для всех оказываемых услуг. Да, пациент может сослаться в суде, что ему были неясны термины. Можно составить сначала перечень рисков и осложнений в медицинской терминологии, а потом перевести на русский литературный язык. Гнойно-септическое осложнение – непонятно, а инфекционное уже большинство населения способно понять. Такие шаблоны нужно готовить на государственном уровне. 

Татьяна Павлова, основатель медицинского консалтингового агентства Medhelp911.ru

Конкретно это решение ВС никак не отразится на последующих судебных решениях. С юридической частью информирования пациентов сейчас тяжелые времена: у нас есть информированное добровольное согласие, которое подписывает пациент, когда клиника разъясняет ему все нюансы лечения. Суды почти не принимают его к сведению, используют его как формальную бумагу, но это очень важный документ. Вопрос, конечно, в том, насколько проинформирован пациент, объяснили ли ему все нюансы на самом деле или только сказали, что его проинформировали, попросив занести деньги в кассу. Если в информированном добровольном согласии что-то не прописано, то какой с пациента спрос? По-хорошему, мы сейчас должны развязать спор о том, что такое информированное добровольное согласие. Собраться и обсудить, для чего оно нужно. Мне кажется, в первую очередь – для пациента, а не для клиники.

Ярослав Ашихмин, главный терапевт Ильинской больницы

В таких ситуациях позиция врача заведомо сильнее, медицина – область экспертного знания, поэтому возникает определенная информационная «асимметрия». Очень легко ввести пациента в заблуждение. Кейс, случившийся в НМХЦ, классический – благое начинание обернулось против врача. Это прекрасная иллюстрация ситуации, когда в пределах существующего правового поля или организационной модели нет однозначного понимания механизмов урегулирования конфликтной ситуации. На это указывает наличие диаметрально противоположных решений судов. Именно поэтому конфликт мог бы быть успешно разрешен с помощью медиации – досудебного способа урегулирования споров. Возможно, тогда объем компенсации пациенту был бы менее значимым для лечебного учреждения или мог бы даже носить нематериальную форму.

Антон Островский, руководитель Центра медиации и общественного взаимодействия РГСУ

 

---

источник :  vademec.ru

вернуться в раздел новостей