Когда поступила в роддом (не перехаживала, но было высокое давление), мне два раза дали стимулирующие таблетки. Первая не подействовала, после второй начались небольшие схватки. Когда они уже довольно сильно ощущались, пришла врач, мне прокололи пузырь. После этого схватки резко прекратились. Врач удивилась: «Поставим капельницу». Я была против, но ее все равно поставили. После этого схватки начались резко, с жуткими болями. Я долго готовилась к родам, ходила на курсы, но в этот момент я даже забыла, как дышать! Начала паниковать. Вместо сочувствия на меня смотрели, как на кусок мяса — иначе, простите, не скажешь. Когда начались потуги, я молила, чтобы ко мне кто-нибудь подошел и отправил на кесарево. Акушерка мне тогда сказала: «Не тебе решать». В итоге потуги продолжались полтора часа и в начале девятого ко мне подошла акушерка: «Идем на кесарево». Позже я узнала, что на тот момент в роддом уже несколько часов звонили мои родственники, чтобы узнать, что со мной и будут ли мне делать кесарево сечение. В итоге они пригрозили роддому судом в случае, если со мной или с ребенком что-то случится — и тогда меня отправили на кесарево. Потом уже услышала, что акушерки вроде бы получают дополнительные выплаты за каждые естественные роды — вот они и тянут до последнего. Помню, что лежала и думала, как мне стыдно, что я не смогла родить сама, — говорит она. — Сейчас понимаю, что это бред — у меня же патология матки! Такие мысли были исключительно из-за того, как со мной обращались.
Другая петрозаводчанка, Алина Н. (имя изменено) подтверждает: с ней обращались тоже плохо.
Хамское отношение уже не считается чем-то странным в нашей медицине, — печально говорит она. — То, как одна из сотрудниц пыталась надавить мне на живот, я помню хорошо. Там все так делается: перед тем, как прокалывать околоплодный пузырь, меня предупредили, но зачем это нужно и какие могут быть последствия — ни слова. В итоге мой ребенок родился с помощью кесарева сечения. На щеке у него была царапина, которую, скорее всего, поставили при проколе пузыря. Мне же сказали об этом так: «Ой, там царапка, это бывает». Я понимаю, что отделалась довольно легко. Но при этом знаю, что роды мои были испорчены именно врачами. Это при том что со мной на родах был муж — присутствие супруга или кого-то из родственников заставляет медиков вести себя чуть более вежливо.
В отличие от остальных, петрозаводчанка Наталья Ильина свое имя не скрывает: группу, в которой она собирает средства для сына Демида, знают многие петрозаводчане. Дёму она рожала 4,5 года назад, это ее второй ребенок. Роды, по сравнению с первыми, были легкими. Но что-то пошло не так:
Я рожала в ночь с субботы на воскресенье, и со мной была только одна акушерка, — вспоминает она. — Не помню, был ли тогда врач вообще, мне кажется, что нет. Когда Дёма родился, его помыли (перчаток на руках у акушерки не было, это я точно помню) взвесили, одели, положили на столик и ушли. Так мы вдвоем и лежали на расстоянии друг от друга — он и я. Потом я заметила, что он с трудом дышит. Малыши же не умеют дышать ртом, а с носом у него были явные проблемы — после сказали, что он, видимо, наглотался околоплодных вод. Пришла молоденькая девочка-неонатолог с резиновой грушей (не знаю, обработанной или нет), стала убирать Дёме сопли. Ни о каких более сложном осмотре малыша речь и не шла. Закапали только что рожденному ребенку «Називин». Снова ушли. В итоге, спустя три дня, его состояние ухудшилось практически до остановки дыхания. На третьи сутки после рождения его отправили в реанимацию (мне пришлось устроить скандал), а затем в инфекционное отделение больницы. Туда Демочка поступил с диагнозом: перинатальная бактериальная инфекция, гнойный коньюктивит, ринит, бронхит. Там же, в инфекционке, врач подтвердил: у Дёмы занесенная инфекция, которую буквально «затолкали» в лёгкие. Спустя годы нам расскажут, что инфекция добралась до почек (долгое время нам ни в Петрозаводске, ни в Москве не могли поставить диагноз) и в конце концов отразилась на мозге. Благодаря неравнодушным людям и помощи фондов, мы уже дважды прошли курсы реабилитации в испанской клинике Nisa — там же ему удалили почку, увы. Русские врач говорили нам, что Дёма не сможет даже ходить — мы вернулись из Испании, и он самостоятельно пошел. Впереди долгий путь, но его могло бы и не быть. В случившемся я виню, конечно, персонал роддома имени Гуткина. Это они занесли инфекцию, но доказать это, увы, невозможно. Не знаю, что должно произойти, чтобы эту безнаказанность можно было победить. В той же Испании, где мы пробыли 9 месяцев, врачу грозит увольнение, если на него жалуются пациенты. У нас — круговая порука и безысходность.
Главврач роддома имени Гуткина, Елена Воликовская сначала беседовать с журналистами отказалась. Дать интервью она согласилась только после вмешательства Минздрава.
Елена Воликовская, главный врач Роддома имени Гуткина:
Вы говорите, что кому-то в нашем роддоме якобы «давили на живот» — мы так не делаем никогда, это запрещено, и за это я увольняю сотрудниц с работы, уж поверьте. При каких показаниях женщин отправляют на кесарево сечение? Ну, во-первых, мы не «отправляем» женщин на кесарево сечение. Для любого вида вмешательства должны быть определенные показания: слабость или дискоординация родовой деятельности, слишком большой ребенок. Если они возникают в период беременности или в родах, кесарево сечение производится незамедлительно. Никто ничего не выжидает, поверьте мне — лишний раз врачи рисковать не станут. Еще раз: кесарево делают не по желанию женщины, а по показаниям, потому что, как любая операция, оно грозит очень серьезными осложнениями.
О каком «проценте» за естественные роды, которые якобы получают акушерки, вы говорите? У нас есть стимулирующие выплаты за эффективную работу в течение месяца — а это работа без осложнений, как в случае естественных родов, так и кесаревых сечений. Если возникают дефекты оказания медицинской помощи, сотрудники лишаются стимулирующих выплат. Но это не тот случай.
Не знаю, что ваши читательницы подразумевают под определением «обращаются по-хамски». Есть огромное количество женщин, которые благодарят нас и утверждают, что персонал нашего роддома просто замечательный. И почему так получается: кто-то считает, что мы относимся к ним по-хамски, а большинство благодарит за хорошую работу? Я не сомневаюсь ни в одной акушерке, которая сейчас работает в родблоке — они не будут вести себя по-хамски. Как я могу это проверить? Я сама дежурю. Да, я понимаю, что сотрудницы могут вести себя иначе в моем присутствии. Но ведь я также хожу на обходы, захожу в палаты к женщинам дородового и послеродового отделений. Регулярно спрашиваю их, есть ли какие-то претензии к нашей работе, причем по любым вопросам: по питанию, по уборке, по качеству обслуживания персонала. Но я практически никогда не слышала никаких негативных отзывов. Поверьте, если женщину что-либо не устраивает, она лично может связаться со мной: мой телефон в открытом доступе — в консультации, в гинекологии, в родильном доме. Можно прийти и лично — вот мой кабинет, пожалуйста. Любой случай патологических родов мы рассматриваем и анализируем, и я не могу сейчас комментировать случаи, о которых вы говорите. Для того, чтобы я смогла оценить действия своих врачей, мне нужна конкретизация и факты.
Елена Кузьмичева, главный акушер-гинеколог и и.о. Первого заместителя Министра здравоохранения Карелии, не понимает, почему в спорных случаях женщины не жалуются на работу роддомов в соответствующие инстанции. По ее словам, жаловаться нужно и в Минздрав, и в прокуратуру, и в Роспотребнадзор с Росздравнадзором. Не говоря уже о руководстве каждого конкретного роддома — в данном случае, Гуткина. Жалобы, не подкрепленные какими-либо официальными заявлениями, Кузьмичева также не видит смысла обсуждать:
Елена Кузьмичева, и.о. Первого заместителя Министра здравоохранения Карелии:
— Понимаете, каждая женщина в родах испытывает сильнейший стресс. Ей больно, она раздета — и в таких условиях кто-то что-то скажет, а роженице уже покажется, что ее обхамили. И потом, один человек заявит, что это хамство, а другой скажет: нет, не хамство. И мы с вами не сможем это никаким образом ни опровергнуть, ни подтвердить. Вы зайдите в группу роддома имени Гуткина во «ВКонтакте» — там сплошь благодарности. А врачебная ошибка и вовсе может быть установлена только в ходе медицинской экспертизы, соответственно после обращения пострадавших в суд. Камеры в роддомах? Давайте не будем фантазировать. Может быть, они и нужны, но сейчас в стране все очень строго с конфиденциальностью персональных данных.
источник : runaruna.ru
