Это реформа? Понятное дело, что скорая пешком не побежит. Нужен свободный экипаж с машиной. На станции, видимо, никого, кроме начальника, и не было. Но почему из больницы никто не вышел?! Это, между прочим, было уголовное преступление сразу по двум статьям. Статья 125 УК РФ «Оставление в опасности». Статья 124 УК РФ «Неоказание помощи больному».

Такими темпами недовольство, которое есть в обществе по отношению к медикам, может перерасти в открытое противостояние. Конфликтная ситуация врач—пациент и так существует, и ей далеко не один год.

Google по запросу «врач ударил пациента» выдает кучу новостей и даже видео с камер наблюдения. Люди в белых халатах с остервенением лупят пьяных и не очень пациентов, те отвечают им той же монетой. Драк случается все больше, и если ничего не предпринимать, то скоро мы перестанем обращать на них внимание. Привыкнем.

«Конфликты — прямое следствие изменения в системе здравоохранения. Из медицины стали вымываться лучшие кадры. Стало меняться отношение к пациенту. Пациент перестал быть тем, кому служат. Пациент стал враждебным, требующим, а иногда еще и агрессивным. Это вызывает ответные чувства. А так как врач не был обучен служению, потому что курса этики в ВУЗе у него не было, соответственно, как решать конфликт без рукоприкладства, он не знает», — уверен Ян Владимирович Власов, врач-невролог, сопредседатель Всероссийского союза пациентов.

Но если пациента защищает пациентское сообщество, то врача пока никто. В любой конфликтной ситуации доктор остается один на один с проблемой. Больнице проще уволить или оштрафовать проблемного сотрудника, чем выяснять кто прав, а кто виноват. Тем более, когда виновата сама система здравоохранения.

апример, есть лекарственный препарат, который показан пациенту, все о нем знают, пациент знает, что его можно назначить. Погуглил, отзывы почитал. Врач готов назначить это лекарство, но оно стоит немалых денег, и главврач ему говорит: «Не вздумай назначать!» Потому что в регионе, к примеру, этого лекарства нет. Не закупили. Сэкономили. В результате кто получается крайним в глазах пациента? Тот самый врач.

Или вот ситуация с очередями в поликлиниках. По 40-50 человек стоит к одному участковому терапевту или специалисту. Это разве вина врача?

Поликлиническое звено недозаполнено на 35%. Никто не хочет идти туда работать. Каждый доктор вынужденно вдвое перерабатывает. При этом вдвое больше не получает, потому что нет прогрессивной шкалы оплаты труда, нет бонусов. Ему приходится брать полторы ставки, две. В итоге работать не по восемь, а по 12 часов. Есть регионы, где берут по 2,2 ставки и по 2,6. Люди живут на работе. В магазин сходи, коммуналку оплати, молодая жена, двое детей, в садик-школу «занеси».

Существует, конечно, так называемая норма нагрузки. В министерстве рассчитывают, сколько участковых врачей должно быть на район, сколько специалистов на одну койку в больнице, сколько доктор должен принимать в день пациентов и сколько тратить на них времени. Нагрузка эта постоянно растет, потому что по мнению тех, кто ее рассчитывает, труд становится более автоматизированным и простым. Ах, если бы.

«Норма в 12 минут на прием одного человека недостаточна даже не из-за того, что не успевают пациента посмотреть, а из-за дополнительных работ с документами. Теперь врач должен вести электронный документооборот, для Минздрава. Но и дублировать все на бумаге. Потому что в суде электронные документы не принимают. Вот и пишут на бумаге, для юриста. В итоге реальное время на пациента может измеряться в секундах. Для первичного приема это губительно. Это грозит пропусками диагнозов, затягиванием заболевания, нарушением диагностики. Это действительно проблема», — считает Ян Власов.

Врач пытается сделать все, что может. Пациент уверен, что недостаточно, и пишет жалобу. Врачу прилетает по голове от руководства. Его штрафуют. Занавес.

«Однажды Лебедь, Рак да Щука…» 

В ноябре 2011 года был принят Федеральный закон №323 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». Формально с этого времени началась реформа всей системы здравоохранения. Прошло семь лет, но мы не только не близки к завершению, но и до середины не дотянули. Потому что тянут в разные стороны.

Министерство здравоохранения, то, которое федеральное, имеет очень низкое влияние на региональные министерства здравоохранения. Потому как последние формально подчиняются региональному правительству, а не федеральному центру, чьи указания носят исключительно рекомендательный характер (как оказалось).

Каждый субъект Федерации волен, исходя из своего представления о медицине, менять здравоохранительную отрасль, как угодно. В результате возникают пресловутые перегибы на местах.

Все потому, что нормальная, четкая государственная концепция реформы здравоохранения попросту отсутствует. Ее нет. Как и намека на согласованность реформ. Оптимизации рабочих мест все эти. Сокращения койко-мест в больницах. Это же не прихоть Минздрава.

«По сути это была частная инициатива правительства Москвы. Никакого отношения к Минздраву не имела вообще. Кто-то, видимо, сказал: «Ой, оказывается, можно людей сокращать, да еще за это ничего не будет!» И понеслась. Потом некоторые решили: раз не могут процесс остановить, значит, нужно его возглавить. И дальше», — рассказывает Ян Власов.

Вместо нее предполагается двухгодичная ординатура для выпускников. На это время они как бы становятся врачами-стажерами с реальной зарплатой и ответственностью, в реальной поликлинике или больнице. Из-за школьной парты на фронт. У них нет нормального подготовительного курса. Контролировать их тоже должен куратор из штатного состава медицинского учреждения. Которому за это от щедрот доплачивают 0,25 ставки. Притом что на саму работу куратора с ординаторами выделяется очень мало времени, так как считается, что они уже дипломированные специалисты и все должны уметь делать самостоятельно.

«Понимаете, мы почему-то с западных концепций не берем нужное: качество, контроль качества, систему страхования, финансовую систему. А берем одну ерунду. Эта ерунда может работать только тогда, когда остальные системы выстроены. Они видят, каким должен быть конечный специалист, и в итоге он учится по 15-18 лет, что в принципе правильно. Это единая линия, которая на всем протяжении не прерывается никакими всплесками активности чиновников», — говорит Ян Власов.

По уму, стоило бы вернуть медицинское образование медикам, Министерству здравоохранения. Лично меня совершенно не интересует, умеет ли мой лечащий врач инвестировать на растущем рынке или грамотно составлять бизнес-план. Мне важно, чтобы он меня не угробил, а еще лучше — вылечил, если я заболею. Думаю, и вам тоже.

Страховой молот

В России борются две медицинские модели. Страховая и государственная. Государственная предполагает прямое финансирование всех пациентов из бюджета, страховая выступает посредником и оплачивает работу больницы по страховому случаю адресно.

При правильно созданной страховой системе пациент с полисом фактически защищен от всех видов медицинских напастей, кроме каких-то самых экзотических. У нас это не очень ровно происходит. Потому что есть так называемые тарифы, которые в каждом субъекте Федерации формируются по-разному и могут отличаться в восемь-десять раз на одну и ту же услугу.

Условно удалить аппендикс по страховке в Москве будет гораздо дороже, чем в Перми. Просто потому, что страховые компании в Москве поставили более высокий тариф. И это не всегда значит, что лечиться в столице дороже, просто страховщики в Белокаменной больше хотят заработать на страховом случае.