Новости

Следственный комитет возбудил уголовное дело по факту смерти 9-летнего сахалинца Игоря Баженова

Следственный комитет РФ возбудил уголовное дело по факту смерти 9-летнего Игоря Баженова. 22 ноября сахалинский мальчик скончался после операции на сердце, которая состоялась 30 октября в московском центре имени Бакулева. Игорь умер в реанимации. Его родные считают, что во всем виноваты врачи. О возбуждении дела сообщила бабушка Игоря Светлана Ткаченко.

 

16 января Светлана Ткаченко отправится в Москву на опрос и для того, чтобы оформить разрешение на эксгумацию и проведение экспертизы. Расследование проводится по статье 293 УК РФ "Халатность".

— Они написали причину смерти — сердечная недостаточность. Но я-то знаю, как на самом деле все было, что привело к трагическому концу. Все происходило на моих глазах. Игорь умер от отека головного мозга, который случился из-за неправильных действий и равнодушия врачей, — говорит Светлана Ткаченко.

После операции Игоря поместили в реанимационное отделение, где на вторые сутки отключили ИВЛ, несмотря на то что бабушка была против. Это не первая операция Игоря. В Новосибирске после установки кардиостимулятора мальчик с множественными врожденными пороками развития месяц находился под присмотром реаниматологов, поэтому Светлана Ткаченко знала — ее внуку нужно больше времени, чем обычному ребенку, чтобы прийти в себя после хирургического вмешательства, тем более такого сложного.

Без кислорода Игорю стало хуже, и маску надели снова. Мальчик чувствовал себя нехорошо: появился стафилококк, анализы были плохими, держалась температура. Врачи говорили бабушке, что состояние тяжелое. Но надежда была. Игорь стал открывать глаза, просился домой.

— Заведующая реанимацией сказала мне — что у вас за ребенок такой, толстый, глухой, у него нет мышечного тонуса, я не знаю, что с ним делать, — вспоминает Светлана Ткаченко. — Я говорю — вы должны его лечить, а не обсуждать, какой он. Сказала ей, что могу принести слуховой аппарат, тогда Игорь будет слышать. Она ответила — не надо мне никакого аппарата. 11 ноября врач в реанимации сказал мне, что Игорь еще тяжело набирает воздух, что ему не меньше месяца нужно тут находиться, чтобы он раздышался. Но 12-го с него снова сняли аппарат. 13-го меня не пустили в реанимацию, а 14-го после обеда сказали, что Игоря переводят в отделение.

Женщина сопротивлялась как могла, убеждала, что ребенок еще тяжелый, но ей ответили, что Игорь тут не один, послеоперационных много, держать его дольше нет возможности.

В общей палате мальчику все время было плохо, он с трудом дышал, был очень бледный. Бабушке посоветовали стучать его по спине, чтобы отхаркивался.

— Я помню, как Игоря трясло, а врач, которая вела его, сказала — это у него нервное, пройдет. И ушла. Через полчаса я побежала за помощью, потому что состояние ухудшалось, но ни этого врача, ни профессора, который делал операцию, уже не было в отделении. Я подбежала к дежурному врачу, он ответил — вам же сказали, что это нервное, следите за ребенком. Прошло еще часа два. Пришли двое, принесли ампулу железа. У Игоря была анемия. Я уже кричала, что ему плохо, что нужно в реанимацию, но они постояли, даже не подошли к нему и ушли. Потом выяснилось, что глюкозу не включили Игорю, потом — что не подключили кислород. Он лежал в маске, но кислород по трубке не поступал. Все это так медленно, они мне просто душу всю съели! Игорь стал синеть. Я побежала за врачом, просила — вызывайте реанимацию. Он стал меня выгонять из кабинета, но вызвал. Она приехала минут через семь, когда у Игоря произошла остановка сердца. Его запустили прямо в палате и наконец увезли в реанимацию, но уже начал развиваться отек головного мозга, — рассказывает бабушка.

По ее словам, заведующая реанимацией потом призналась ей, что сожалеет о том, что мальчика так рано перевели в обычную палату.

В палате интенсивной терапии Игорю 15 и 16 ноября стало немного лучше, но 19-го снова произошло ухудшение. Светлане Ткаченко сказали, что организм мальчика не справляется: поздно привезли в реанимацию.

21 ноября в 5 утра отчим Игоря позвонил узнать, как самочувствие ребенка. Ему сказали — стабильно тяжелое. Потом родственникам скажут, что мальчик умер в 4 утра, а еще позже — что в 8:20.

— Я не верю этим врачам, они все время мне врали. Мы вообще-то приехали в Бакулева на консультацию, но нам сказали срочно оперироваться. До этого в Новосибирске говорили, что операцию нужно будет сделать в 13 лет, а в Бакулева сразу после тяжелого перелета с Сахалина, на основании одного только УЗИ сердца, без анализов, без ничего назначили операцию прямо на следующий день. Я отказалась, Игорь еще не пришел в себя после самолета. Тогда сказали готовиться на 30 октября, — говорит Светлана Ткаченко.

После операции, утверждает она, профессор, который менял митральный клапан и кардиостимулятор, признался, что какой-то особенной срочности не было, что Игорь мог прожить с таким сердцем еще три-пять лет.

Эпикриз родным так и не отдали. Светлана Ткаченко вынуждена была похитить документы из кабинета врача, но на проходной их пришлось отдать охране. Женщина уверена, что на бумаге все уже переделано так, как выгодно врачам. На очной ставке с медиками, которую предстоит провести, она обязательно скажет об этом и обо всем остальном.

Наталья Голубкова

 

---

источник :  sakhalin.info

вернуться в раздел новостей