Новости

Право на смерть: почему нет единого мнения по поводу эвтаназии

Во Франции в отдельно взятой семье идет гражданская война за жизнь тяжелобольного мужчины. Супруга, племянник и несколько братьев и сестер хотят отключить его от систем жизнеобеспечения, то есть, по сути, провести пассивную эвтаназию, но родители категорически против процедуры. Дело дошло до Государственного совета страны, который одобрил прекращение искусственного поддержания жизни пациента. 20 мая медики приступили к исполнению решения совета, но родители не сдавались: пытались достучаться до президента Макрона, участвовали в акциях протеста, считая сына инвалидом, которому необходима медицинская помощь. 21 мая апелляционный суд принял сторону родителей Венсана. Как в разных странах проходит добровольный уход из жизни, пробивается подпольная эвтаназия и что предлагают в России для неизлечимых больных — разбирались «Известия».

 

Родственники Венсана Ламбера, ведущие борьбу против применения к нему эвтаназии

Перетягивание каната

Именно так сейчас выглядит противостояние членов семьи Ламбер. В 2008 году Венсан Ламбер из города Реймс разбился на мотоцикле и вот уже более 10 лет находится в хроническом вегетативном состоянии. Всё это время Венсан питался через желудочный зонд, практически не реагируя на происходящее вокруг. В 2013 году медики заключили: перспектив улучшения состояния пациента нет и не будет. Тогда жена и племянник решили прекратить беспомощное существование Венсана: во Франции действует закон о праве на смерть (если методы лечения бесполезны и не дают результатов, их могут сократить или вовсе прекратить). Как уверяет жена, якобы накануне автокатастрофы Венсан сказал, что, если с ним произойдет беда, он не хотел бы жить жизнью «овоща».

Но родители Венсана выступили категорически против, в том числе по религиозным соображениям. Противостояние с переменным успехом длилось несколько лет: мать и отец отстаивали право на жизнь сына в Парижском административном суде, в Европейском суде по правам человека, но Государственный совет встал на сторону медиков и разрешил 20 мая начать процедуру отключения от систем жизнеобеспечения.

«Венсан поворачивает голову, у меня много видео, но никто не хочет их смотреть, — говорила журналистам мать Ламбера Вивиан. — Франция регрессирует, а Венсан сопротивляется. Я прошу перевести Венсана в специализированное отделение. Он заперт в камере смертников, это ужасно».

20 мая несколько сотен парижан и адвокаты родителей провели акцию протеста, прошествовав от здания министерства здравоохранения до Елисейских полей. Спустя 24 часа, 21 мая, апелляционный суд постановил снова начать все отмененные для Венсана процедуры.

«Это садизм в чистом виде, — негодует племянник Ламбера Франсуа. — Я не понимаю, как можно быть такими варварами по отношению к собственному сыну».

Если бы в распоряжении врачей оказалось завещание или Венсан смог написать всего одно предложение — «я хочу умереть», исход был бы однозначным. Но письменного согласия нет, борьба продолжается.

«Каждый раз момент принятия решений в отношении неизлечимо больного пациента, пациента, нуждающегося в длительной респираторной поддержке, находящегося в состоянии когнитивного нарушения (снижения памяти, умственной работоспособности. — Прим. «Известий»), пациента, который не может принимать решения, — это вопрос и медицинский, и юридический, и этический, и гуманный, — сказала «Известиям» главный внештатный специалист по паллиативной помощи Минздрава РФ Диана Невзорова. — Данный клинический случай — это вопрос не эвтаназии, а легализации права пациентов и родственников на отказ или согласие на то или иное медицинское вмешательство».

«Случай во Франции — этический, — говорит «Известиям» антрополог, эксперт фонда поддержки социальных исследований «Хамовники» Сергей Мохов. — Это началось в 1960-е годы, когда мы стали признавать за смертью головного мозга главный критерий смерти человека. Кто действительно должен решать в таких случаях, когда человек не может изъявить свою волю в силу определенных причин? Тут проблема острее, и она не имеет своего решения. В Америке с этой проблемой сталкиваются каждый год. Самый последний случай Джахи Макмат, афроамериканской девочки, которую родители долгое время перевозили из штата в штат, потому что различные законы в разных штатах позволяли признавать ее то живой (и поддерживать ее состояние), то мертвой».

одственники Венсана Ламбера, ведущие борьбу против применения к нему эвтаназии

Тонкая грань

Эвтаназия, если дословно, — «хорошая смерть». Применительно к медицине о ней заговорил Фрэнсис Бэкон еще в XVII веке, полагая, что врач должен не только лечить, но и сделать всё возможное, чтобы облегчить боль пациента, которого нельзя спасти. Основные мировые религии и те, кто их придерживается, выступают категорически против: «Бог дал, Бог взял». Кто-то говорит о возможности выбора.

Эвтаназия разрешена в Швейцарии, Бельгии, Нидерландах, Канаде, Люксембурге, Колумбии. Пассивную эвтаназию можно оформить в Индии, добровольный уход из жизни практикуется в нескольких штатах США. В Бельгии и Нидерландах разрешена также эвтаназия детей.

«Проблема эвтаназии, на самом деле, схожа с проблемой абортов: может ли человек распоряжаться своим телом и принимать решение? — объясняет Сергей Мохов. — Второй очень важный момент: когда мы говорим об эвтаназии в таких топовых странах (по уровню жизни. — Прим. «Известий»), как Голландия и Бельгия, речь идет о сравнительно небольшом количестве людей, которые проходят путь от решения до реализации. Исследования показывают, что гораздо важнее само наличие выбора. Многие люди, которые решаются на эвтаназию, отказываются от нее на стадии суждения и принятия окончательного решения. Это очень сложный процесс. Так не получится: сегодня заявили, а завтра вам ввели инъекцию, и всё закончилось. Существует несколько этапов комиссии, которая решает, действительно ли вы понимаете то, что делаете, действительно ли вы в этом нуждаетесь, ваша ли это точка зрения? Многие в итоге отказываются от этой идеи»

Тихий уход

На сайте Министерства здравоохранения РФ вы не найдете ни одной статьи по запросу «эвтаназия». Эта процедура запрещена в нашей стране, а статья 45 закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» так и называется «Запрет эвтаназии»: «Медицинскими работниками запрещается осуществление эвтаназии, то есть ускорение по просьбе пациента его смерти какими-либо действиями (бездействием) или средствами, в том числе прекращением искусственных мероприятий по поддержанию жизни пациента».

Тем не менее, в социальных сетях живут своей жизнью группы по эвтаназии, где пользователи обсуждают «капсулу для самоубийств» — детище австралийца Филипа Ничке и голландского дизайнера Александра Баннинк; выкладывают тематические фильмы или просят контакты швейцарских клиник, где иностранцам за определенную плату помогут уйти из жизни. Так, название клиники Dignitas уже стало практически нарицательным с их лозунгом: «Живи достойно — умри достойно». Цена вопроса — от 6 500 евро. Поэтому неудивительно, что на фоне запрета и высокой цены за процедуру за границей, эвтаназия в России притаилась где-то в тени. Так, по данным «Комсомольской правды», в Сети можно найти «советчика», который проконсультирует по всем доступным для эвтаназии методам и препаратам.

В феврале 2019 года ВЦИОМ провел опрос среди россиян: допускают ли они в принципе случаи, когда эвтаназия возможна. Выяснилось, что 37% жителей России не знают, что это за процедура. При этом число тех, кто имеет представление об эвтаназии — 51%. 81% респондентов категорически против разрешения эвтаназии всем желающим после 60 лет, независимо от состояния здоровья. Половина опрошенных поддерживает эвтаназию для смертельно больных пациентов, которым каждый день приносит боль.

«Половина опрошенных готова думать об эвтаназии, если пациент неизлечимо болен и страдает. Ключ ко всему — «неизлечимо болен и страдает». А если он неизлечимо болен, но своевременно и в полном объеме получает лекарственные препараты, обезболен и ухожен? Когда ему проведены все необходимые реабилитационные процедуры, он социально адаптирован, с ним работают волонтеры, психологи, социальные работники, уровень того самого страдания несоизмеримо ниже. В этом случае вопрос эвтаназии практически не стоит или связан уже не с физическим — говорит Диана Невзорова. — Люди живут с неизлечимыми заболеваниями (с диабетом, ВИЧ-инфекцией, гепатитами), но в этих случаях мы не говорим об эвтаназии. Сейчас необходимо думать о том, чтобы неизлечимые больные не страдали. Это основной наш путь. Некоторые страны легализовали эвтаназию на своей территории, но я могу с уверенностью сказать, что это не облегчило жизнь неизлечимых больных».

По сути, в России нет эвтаназии, но развивается паллиативная медицинская помощь — улучшение качества жизни неизлечимо больного. 17 марта закон о паллиативной помощи вступил силу. Согласно документу, каждый неизлечимо больной имеет право на обезболивание, в том числе при помощи сильнодействующих и наркотических препаратов. Кроме того, законодательно четко определяется само понятие паллиативной помощи, которое включает не только медицинскую, но и психологическую, социальную, духовную поддержку пациента и его родных не только в специализированных отделениях и хосписах, но и дома. И этот закон действительно ждали тысячи пациентов. По словам учредителя благотворительного фонда помощи хосписам «Вера» Анны Федермессер, паллиативная помощь необходима около 1,3 млн россиян.

«Все цивилизованные страны активно развивают систему паллиативной помощи, — говорит Сергей Мохов, но подчеркивает: не путать — это не альтернатива эвтаназии. — Это совершенно разные подходы, разный выбор. Боль не всегда является причиной. Я полагаю, что большинство людей выбирают добровольный уход из жизни не из-за боли, а из-за несоответствия качественной достойной жизни тому, что они имеют. Вот вы лежите, подключенный к множеству аппаратов, целый день смотрите в потолок, и это не соответствует вашим ожиданиям от жизни. Конечно, паллиативная помощь — это не только про тяжело умирающих, она вообще про неизлечимо больных. Человек может болеть десятилетиями, его ожидаемая продолжительность жизни больше, чем полгода, но он нуждается в комплексной паллиативной медицине: социальной, психологической, санитарно-гигиенической помощи. Эвтаназия — это один из вариантов для очень немного количества людей».

«Паллиативная помощь — это важный этап развития человеческого общества. Это забота о страдающих гражданах, помощь их семьям. В нашей стране паллиативная помощь идет по пути активного развития: уделяется огромное внимание помощи пациентам в амбулаторных условиях, на дому. Это наш приоритет. Для российской системы здравоохранения помощь неизлечимо больным пациентам на дому с применением, например, поддерживающих жизнь технологий, таких как респираторная поддержка, — это новая технология, которой нужно учиться не только паллиативной команде, но и всем медикам. И мы должны четко понимать, что путь не прост, однако есть политическая воля, активная работа Минздрава, инициативные люди, команды, благотворительные фонды, волонтерские организации, и это уже большой рывок, — отмечает Диана Невзорова. — В одной из стран с разрешенной эвтаназией человек, страдающий алкоголизмом, решился на эвтаназию. Это абсолютно иная ситуация, иное философское состояние общества. Не знаю, насколько мы к этому готовы, наш ли это, российский путь. Стоит ли слепо идти чужой дорогой, использовать чужой опыт без адаптации к внутренним особенностям? Может, нужно внимательно проанализировать, подумать над чужими ошибками и сделать свои выводы?»

 

---

источник :  iz.ru

вернуться в раздел новостей