Новости

В клинике им. Бакулева за последний год участились случаи детских смертей

В известном московском центре стали гибнуть дети. По словам родителей, врачи делают операции без их согласия, плохо дезинфицируют инструменты и заносят маленьким пациентам инфекции. А одна из медсестёр вообще рассказала, что в клинике им. Бакулева — 70 процентов смертности. Страшная статистика скрывается от всех глаз, уголовные дела зависают, убитые горем родители ищут ответы.

 

Мы собрали несколько историй — тех, чьи дети погибли в Бакулева после неудачных операций. И тех, кто сумел спасти ребёнка из рук врачей знаменитого центра. 

Кира Колотушкина, 1 год

(17.04.2018 — 03.07.2019)

Семья Колотушкиных приехала в Москву из Вологды ради лечения дочери. У маленькой Киры был дефект межпредсердечной перегородки диаметром 9 мм. В клинике им. Бакулева ребёнок перенёс восемь операций, из них две — на сердце и на кишечнике. Кира пролежала в лечебнице почти шесть месяцев.

За всё это время родители сами обеспечивали её кремами и препаратами. По словам супругов, в клинике не было даже "Бетадина" (антисептическое и дезинфицирующее средство).

В палате отделения, где сидят мамочки, постоянная плесень, сырость, отсутствие каких-либо условий. Платная палата для мамочек стоит 5 тысяч в сутки. Не хотите платить — будете спать на стуле".
Вадим Колотушкин, отец Киры

Есть ещё одна любопытная деталь. Врачи предложили использовать схему лечения по МКБ-10, которую сами и разработали. Создавалось впечатление, что лечение Киры пройдёт на вышке, но это только сперва. Потом схему просто-напросто исключили. Как говорит папа девочки, скорее всего, всему виной квоты. 

Причём тут квоты? Всё просто: их выделяет больницам государство. Врачи могут пользоваться этими живыми деньгами не только во благо, но и просто ради дополнительного заработка. То есть даже если не нужна операция, сотрудники клиники могут принять решение о её проведении. Отец Киры считает, что операция его дочери, на которую он не давал согласия, была проведена именно ради денег, а не ради здоровья.  

Это просто уму не поддаётся. Операции нашей дочери были проведены людьми, которым мы не давали согласия. Они использовали совсем не те материалы, что были прописаны. Кроме того, изучая историю болезни, мы наткнулись, что в НИИ Бакулева применяют нелицензированные препараты". 

Но прогресса не было. После многочисленных операций младенцу становилось только хуже. Родители перевезли девочку в итальянскую клинику (хотя врачи были против), и выяснилось, что ей занесли несколько инфекций. В той самой московской клинике. При первом же осмотре у ребёнка обнаружили поражения кожи с активным кровотечением, множественные гематомы и рубцы в области головы и шеи. Рубцы — от лент для фиксации трахеостомической трубки, которые использовали врачи клиники им. Бакулева.

Кроме того, у малышки был повреждён желудочно кишечный тракт, обнаружена полиорганная недостаточность, почечная и печеночная недостаточность — всего этого до лечения в клинике у ребёнка не было.

Находясь всё время в больнице, мы видели много детских и взрослых смертей. Мне достоверно известно о четырёх детях, которые долгое время находились в реанимации с нашей Кирой. Они под разными предлогами были выписаны домой в разные концы страны. Ни одного из них больше нет в живых". 

Вадим Колотушкин

Кира скончалась в итальянской клинике 3 июля 2019 года. 

Со всей страны по этому делу было отправлено больше 1800 заявлений на имя главы СК Бастрыкина, но он их так и не принял. На клинику завели уголовное дело, но оно идёт очень медленно. Во-первых, потому что Колотушкины не могут найти специалистов, которые качественно проведут судебную экспертизу по истории болезни. Во-вторых, как говорят родители погибшей, допросы сотрудников лечебного заведения постоянно срываются. 

Нина Бычкова, 6 месяцев

(24.09.2018 — 05.03.2019)

У Нины подозревали порок сердца. Из третьей горбольницы Костромы её повезли в НИИ им. Бакулева. Как рассказала мама ребёнка Татьяна, туда было тяжело пробиться. Но врачи их приняли. Женщина обрадовалась, что ей пошли навстречу, но радоваться было рано. Ей тут же сказали: "Договорённости нет, вам придётся заплатить деньги". Бычкова и заплатила: 6 тысяч за УЗИ и приём кардиолога.

На УЗИ ей сказали, что нужно поменять лишь сосуд, и семья с малышкой заживёт счастливой жизнью. Но позже спецы (если их вообще можно так назвать) обнаружили тотальный аномальный дренаж. Это когда лёгочные вены, которые должны впадать в левое предсердие, в него не впадают, проще говоря — не соединяются с ним. 

C таким диагнозом маленькую Нину тут же положили в отделение ОНИК. 

Мне сразу сказали: "Если вашему ребенку хирурги-кардиологи откажутся делать операцию, то мы помочь ничем не сможем, прокапаем и выпишем домой. Поедете домой умирать". У меня был шок. Мне казалось, что это ад. В отделении нельзя было хранить личные вещи, только в платных палатах, а в обычных нельзя даже иметь телефоны и связываться с родственниками". 

Татьяна Бычкова, мама Нины

По словам Татьяны, когда она пришла в палату, мамы спали на стульях. Кровати-раскладушки были разве что в послеоперационной палате. Их было примерно четыре или пять. Мамам приходилось спать по очереди, чтобы контролировать состояние детей.

Я лежала с ребёнком в Иванове, потом перевезли в третью горбольницу в Кострому, и везде у меня была койка. А тут вообще ничего. Нас ни за кого не принимали — мы были никем: "Скажи спасибо, что с ребёнком лежишь". Хорошо, что у меня были все анализы".

Неоднократно было так, что ребёнка попросту не кормили. Заведующий сказал, что не может быть такого, что всё меняется и делается, как положено. Однако у ребёнка появились пролежни (повреждение кожи или ткани, которое возникает из-за снижения кровообращения).

В мае младенца решили выписать. Как и всех других, чьи шансы на жизнь слишком малы. За день перед выпиской маму девочки вызвали к заведующей отделения. Та лишь сказала: "Записала вас на май месяц, если выживете — приезжайте". 

Через две недели после выписки шестимесячная Нина Быкова умерла.

Игорь Баженов, 9 лет

(27.06.2009 — 22.11.2018)

В октябре 2018-го Игоря из Углегорска тоже привезли в больницу им. Бакулева с диагнозом "Сложный врожденный порок сердца". Заведующий отделением хирургического лечения заболеваний сердца Сергей Горбачевский сказал, что нужна срочная операция. Её провели сразу, без очереди, включив в квоту. Это сильно удивило семью, потому как медицинский центр в Новосибирске, где наблюдался Игорь, отказал в хирургическом вмешательстве — из-за некритичных показателей.

12-часовая операция, реанимация, перевод в обычную палату. По мнению врачей, Игорю стало лучше. Его отключили от аппарата искусственной вентиляции легких. А через месяц, 22 ноября, ребёнок умер. Весь этот год семья пытается бороться за справедливость, но никакого результата нет.

Бабушка мальчика Светлана Ткаченко рассказала, какое отношение было к её внуку в больнице. 

"Ребёнок не хотел идти на операцию. Он плакал, забился в угол. Я не хотела его отдавать. Подошёл дежурный врач, сделал ему укол. Игоря просто положили на носилки и повезли. Врач Горбачевский сказал, что он пришёл в себя, а уже на второй день после операции он начал практиковаться над ним: снял с него аппарат искусственного дыхания.

На каком основании он это сделал? Медик сказал, что мой внук уже хорошо дышал, но потом ему стало плохо. Я только заплакала и сказала: "Зачем вы это сделали? Зачем вы сняли аппарат?"

Позже выяснилось, что у ребёнка инфекция, стафилококк. Врач сказал, что не знает, откуда он взялся. 11-го числа я была последний раз у него в реанимации. Игорь мне показывал и говорил: "Бабушка, я хочу домой". Показывал ручкой на дверь. Я сказала: "Игорюша, ты ещё полежишь немножко, тебя вылечат, и мы обязательно поедем". (Светлана плачет.)

А потом сказала, что мальчика переведут в отделение из реанимации. Я попросила, чтобы его подержали подольше, ведь у него плохие анализы. На что мне сказали, что пора освобождать место, не только один наш Игорь тут. Я была в шоке!

Я спросила, зачем же с такими анализами привезли из реанимации ребёнка? "Вам сейчас всё сделают, введут железо, прокапают глюкозу и подключат кислород" — сказали мне. Пока врач это говорил, Игоря затрясло. Я держала его за ручки, укутывала одеялом. Но никто даже никто не подошёл: ни медсестра, ни врачи. Никто…

Я побежала к дежурному врачу, просила помочь, вызвать реанимацию, ребёнка же трясёт. "Помогите!" На что мне ответил дежурный врач: "Вам же сказали, это нервное, пройдёт. Смотрите за ребёнком". Халатное, грубое отношение. Игорь смотрел на меня такими глазами, а я держала маску и ничего, ничего не могла сделать…".

После общения с родителями погибших детей мы взяли интервью у медсестры клиники им. Бакулева, чтобы услышать из первых уст, что на самом деле происходит в лечебнице. Женщина рассказала всё на условиях анонимности.

— Расскажите о работе врачей в центре Бакулева?

— Здесь очень высокая смертность. Это касается не только детей, но и взрослых. По статистике, где-то больше 70 процентов. Естественно, всё скрывается. Хирурги при назначении медикаментов, если вдруг идёт неправильная реакция у пациента, они начинают сразу менять эпикриз (решение о состоянии больного, о диагнозе. — Прим. ред.).

— Как врачи соглашаются молчать? Это что — какой-то сговор?

— Как правило, дабы не лишиться работы, нужно скрывать любой летальный исход. Они просто боятся.

— Какие ошибки могли быть при случае с Кирой Колотушкиной?

— В случае с Кирой могла быть неправильная обработка, неправильная дезинфекция, не тот процент раствора. Бывают паровые, духовые — какие угодно есть обработки, но в любой обработке есть погрешность того, что какой-либо из инструментов могут не обработать или обработать не до конца. И в любом случае все микробы будут оставаться. Отсюда и инфекции.

— Почему это происходит?

— Сейчас очень большой поток пациентов. И при всём при этом возможно то, что они просто не успевают поддерживать дезинфекцию. 

— Как часты случаи инфекции в центре?

— У многих гноятся швы. После чего их заново начинают оперировать, заново начинают смотреть, ставить дренаж. В общем, всё делать для того, чтобы этого не было. Но, как правило, такое бывает и в два раза чаще.  

— Какие ещё нарушения могут быть?

— Это государственный институт и самый значительный по всей России. Его знают все. Но какой там творится кавардак: и в медикаментах, и в элементарных вещах — бинтах и марлях. Там нет ни медикаментов, ничего. Куда деваются деньги, которые выделяет Минздрав, неизвестно.

Богдана, 2 года

18.03.2017

Сергей Анищенко из Петрозаводска воспитывает двухлетнюю Богдану. Он единственный из наших героев, чей ребенок выжил. Мужчина уверен, что это благодаря тому, что отказался от бессмысленной операции. Сергей забрал дочь из рук врачей и отвёз в другой центр, где сказали, что двухлетней девочке вовсе не нужна операция.

У маленькой Богданы — врождённый порок сердца. Такой диагноз ей поставили в феврале. Врач из Петрозаводска направила семью Анищенко в клинику им. Бакулева на обследование, там сразу же сказали, что нужна срочная операция.

Мы узнавали, почему нельзя поближе, в Санкт-Петербург.  Врач сказал, что квоты в другие клиники не дают, только в Бакулева. Не было основания не доверять. Дочери ставили капельницы, катетеры. Я начал интересоваться, к чему такая срочность — сразу к девяти утра. Операция полостная, сказали, может быть летальный исход". 

Сергей Анищенко, отец Богданы

Сергей полез в Интернет и увидел десятки негативных отзывов. Анищенко тут же позвонил жене и сказал забирать ребёнка. Семья добилась того, чтобы их отпустили.

По приезде домой Сергей выяснил, что квоты дают и в другие больницы. 

До сих пор непонятно, что у них за договорённости, почему только туда. Я начал интересоваться другими кардиоцентрами страны и за границей. Там-то мне и сказали, что нам не нужна полостная операция. Никому не пожелаю попасть в клинику Бакулева".

Сергей Анищенко

 

---

источник :  mash.ru