В редакцию NGS24 обратилась жительница Хакасии Олеся Семенова — она рассказала нам про своего мужа, который уже почти год лежит в больницах в Красноярске и Дивногорске — мужчина совсем ничего не видит и даже не знает, какой точно диагноз ему поставили. Как считает Олеся, на ее супруга просто всем стало все равно. Достучаться в инстанции не удалось, поэтому Олеся обратилась к журналистам.

35-летний Максим уехал в Красноярск в январе 2019 на заработки. Он работал в реабилитационном центре на стройке, когда вдруг понял, что в глазах периодически стало темнеть или мутнеть.

— Мне говорили, мол, пройдет, думали, что я так от работы отлыниваю. И я с месяц ходил и видел плохо, на ощупь. Я еще был банщиком, топил баню, мне бросали деревяшки, чтобы проверить, правда ли я плохо вижу. Когда убедились, вызвали скорую, меня увезли в БСМП, там я еще видел и передвигался сам. Меня положили в инфекционку и стали колоть лекарства. На три месяца я вообще перестал видеть, просто темнота, — рассказал нам Максим.

В БСМП Максим оказался в начале августа 2019 года и до марта 2020 оставался там, а потом его перевели в Дивногорск в связи с тем, что начался коронавирус и больницу перепрофилировали под прием пациентов с COVID-19. За это время ему так и не успели оформить инвалидность. Денег у семьи нет, мужчина продолжает лежать в стационаре, только теперь уже в Дивногорске, на улице Бочкина.

— Мне что-то говорили подписать, показывали, а я слепой! Якобы, чтобы пенсию мне оформить и перевести в какой-то приют, где будут забирать мою пенсию и кормить. Я говорю — вы что, прикалываетесь? У меня дети! — рассказал Максим.

Были обращения и в прокуратуру. Отправить запрос туда Максиму помогали соседи по палате, но в прокуратуре сказали, что его словам не верят.

— Есть пацаны, свидетели, с которыми я в палате лежал. Они сказали, что могут все подтвердить если что.

Один раз за все время Максима свозили в глазной центр Красноярска, но там просто пощупали голову.

— Они просто проверяли, вижу я или нет. Пока я сидел, слышал, как между собой мужчина и женщина, которая привезла меня в глазной центр, говорили: «Нифига человека запустили».

При этом своего окончательного диагноза мужчина так и не знает. Изначально ему ставили менингоэнцефалит, а потом после глазного центра назвали другой — Максим записал его, но уже забыл. Поэтому точно не знает, чем именно болеет.

За все время лечения состояние здоровья Максима постоянно менялось. По его словам, когда он поступил в больницу, весил около 50 кг. От приема лекарств он поправился в два раза и стал весить 110 кг. Были и моменты, когда после приема препаратов зрение, пусть и неидеальное, вновь возвращалось, а были 3 месяца, когда он не видел вообще ничего. Было и такое, что Максим терял связь с реальностью — было сложно говорить и понимать, какое время суток сейчас, день или ночь. Прием препарата пришлось прервать, и через две недели ясность ума вернулась.

Жена Максима рассказывает, что она обращалась уже во все инстанции, в том числе в Минздрав, но как только там слышат их фамилию — бросают трубку.

Максим не рассказал нам в беседе о самом страшном — по словам его жены, соседи по палате его трижды вытаскивали из петли.

— Он 35 лет видел, а сейчас не видит. Очень страшно на это смотреть, — поделилась она.

Сейчас сама Олеся в крайне бедственном положении — муж не получает деньги, потому что болеет и не может обеспечивать семью, а она получает только пособие в 500 рублей на двоих детей. Помогают соседи. К тому же в пожарах в 2015 году у них сгорел дом, на восстановление которого ушли все деньги.

Семья не виделась уже почти год — с женой Максим общается только по телефону, иногда слышит детей.

К счастью, благодаря неравнодушному врачу из дивногорской больницы его дело сдвинулось с мертвой точки. Доктор помог собрать документы и обратиться в соцзащиту. Если все будет хорошо, то уже через пару месяцев Максима смогут выписать и отправят домой. А потом останется дождаться обследования в глазном центре, чтобы все-таки понять, чем он болеет.

Внятного комментария от Минздрава получить не удалось, но в том, что это врачебная ошибка, усомнились — иногда болезнь может протекать так, что положительного исхода нет.

В БСМП сказали, что не могут дать комментарий, поскольку персональные данные пациента защищены федеральным законом.

Мы также направили запрос в прокуратуру с просьбой прокомментировать произошедшее.