Кроме того, между основными свидетелями и обвиняемыми под видеозапись были проведены очные ставки. Свидетели дают одни и те же показания, стоят на своем. Обвиняемые Сушкевич и Белая свою позицию, напротив, неоднократно меняли, давали разные показания.

– Сколько среди свидетелей было коллег Элины Сушкевич и Елены Белой из перинатального центра и роддома №4?

– В ходе следствия было допрошено достаточное количество сотрудников и роддома, и перинатального центра. Дело изначально возбуждалось не по факту убийства, а по факту внесения изменений в медицинские документы роддома №4 о том, что живой ребенок родился мертвым. И когда стали проводить проверочные мероприятия, вызывать и опрашивать сотрудников роддома, появились свидетели.

– Выступающие в защиту врачей коллеги публично заявляют, что довод обвинения о многократно повышенной, «смертельной» дозе сульфата магния в организме ребенка – абсурд.

– Была назначена спектрографическая экспертиза, и она установила наличие в почках, печени и желудке младенца сульфата магния. У недоношенных новорожденных, действительно, содержание сульфата магния в организме больше, чем у доношенных, но в этом случае показатель многократно превышал даже эту норму. После того как в тканях печени, почек, желудка установили наличие сульфата магния и его количество, была назначена комиссионная судебно-медицинская экспертиза, которую проводили эксперты (в том числе действующие врачи) с более чем двадцатилетним стажем работы. Все они обладают соответствующими научными знаниями и званиями, профессорским статусом. Именно они установили, что смерть ребенка наступила от отравления сульфата магния.

Когда обвиняемые и их защитники были ознакомлены с заключением данной экспертизы, сторона защиты ходатайствовала о проведении еще одной экспертизы и постановке дополнительных вопросов – там их было около сотни. Это ходатайство было удовлетворено. На все вопросы эксперты дали ответы. Но тот факт, что смерть новорожденного ребенка наступила от отравления с сульфатом магния, остался неизменным.

Я полностью доверяю выводам экспертов. Если в одном заключении они говорят, что причина смерти – отравление сульфатом магния, во втором заключении говорят то же самое.

По делу проводилось много различных экспертиз, из них три судебно-медицинских. Две последние были комиссионными, то есть с высоким уровнем верификации результатов. Все экспертные заключения находятся в деле, все они будут предъявлены присяжным заседателям. На судебное заседание могут вызываться эксперты, которые смогут дать пояснения. Никто не расценивает это как врачебную ошибку, в том-то вся и соль.

– Поначалу следствие утверждало, что Елена Белая из экономии «определенных ресурсов» отказалась вводить ребенку препарат Куросурф, но это быстро было опровергнуто. Потом об этом опять высказался председатель СК РФ Александр Бастрыкин. Так как на самом деле?

– Еще до возбуждения уголовного дела было установлено, что малышу ввели Куросурф. Вопрос о том, что мотивом Белой могла быть экономия этого препарата, никто с тех пор не поднимал.

– Вторая версия – манипуляция статистикой смертности. Как ее расцениваете вы?

– Допустим, я убеждена в виновности Сушкевич и Белой и говорю – да, они совершили убийство. Теперь давайте рассуждать логически. Родился ребенок и вскоре умер. После этого Белая дает указание своим подчиненным о переписывании медицинских карт. Зачем? А карты переписывали таким образом, чтобы показать, что ребенок родился не живым, а был мертворожденным.

Зачем вам переписывать карту, переделывать медицинские документы, скрывать факт рождения живого ребенка? Всем же было понятно, что ребенок глубоко недоношенный, он скончался. Зачем переделывать документы? Только ради статистики.

И изначально все и обнаружилось после того, как одна из врачей, которая по указанию Белой переписывала документы, выдала следствию те листы, которые были удалены из карты.

– Почему следствие отказалось исследовать плаценту матери ребенка?

– Вторая судебно-медицинская экспертиза показала, что сульфат магния попал в организм ребенка извне. Поэтому плаценту не исследовали. Ребенок был живорожденным. Плацента отошла, ее убрали. А эксперты исследовали органы ребенка.

– Известно, что потерпевшая является гражданкой Узбекистана, и у нее нет российского паспорта. Она получала необходимую медицинскую помощь во время беременности?

– Я считаю, что ее национальная принадлежность и наличие или отсутствие российского гражданства вообще ничего не меняют. Она человек в первую очередь. И если честно, я вообще не понимаю, почему обсуждается, в том числе врачебным сообществом, национальный признак. Что, если она из Узбекистана, она хуже других? Она не стояла на учете в женской консультации, потому что она гражданка другой страны и у нее нет нашего полиса, но когда забеременела, на платной основе проходила обследования, консультировалась с врачами. Эти медицинские документы есть в деле. И врачи, которые оказывали ей медпомощь, допрошены, они тоже проходят свидетелями по этому делу.

– К кому из обвиняемых у потерпевшей больше претензий?

– Такого понятия для нее не существует – обвиняемые в смерти ее ребенка действовали сообща. Понимаете, это был желанный ребенок, они с мужем очень его хотели. Они ждали его, надеялись. А тут просто взять и узнать, что твоего ребенка убили. Это шок и огромное горе для всей семьи.

– Сторона потерпевшей хотела бы максимального наказания для обвиняемых?

– Да, мы будем просить об этом. Но надо учитывать, что у нас суд присяжных. А в суде присяжных сначала они решают, было ли само событие, преступление, виновны лица или нет, и заслуживают они снисхождения или не заслуживают. Если присяжные скажут, что эти врачи заслуживают снисхождения, то по закону мы не имеем права просить максимального наказания.

– Не смущает ли вас и потерпевшую общественный резонанс вокруг уголовного дела?

– Мы, кончено, в шоке от такого общественного резонанса. Это, наверное, хорошо, чтобы все знали о деле. Но если бы при этом никто не оскорблял потерпевшую сторону, которая и так испытывает страдания. В чем виновата эта женщина? В чем виноват ее малыш? Ни в чем. Почему их поливают грязью, совершенно непонятно. Я понимаю, что Сушкевич и Белая, используя общественный резонанс, пытаются таким образом защищать себя. Но, мне кажется, все-таки какие-то рамки приличия должны быть при этом.

– Элина Сушкевич не раз публично заявляла о своей невиновности и опровергала выводы судебно-медицинских экспертиз. Как это может отразиться на мнении присяжных?

– Она могла утверждать все, что угодно. Так как она обвиняемая, она могла или молчать, или говорить то, что она считает нужным. Сейчас она будет свою точку зрения доказывать присяжным. На мой взгляд, как юриста, состязательность судебного процесса с участием присяжных заседателей более яркая. Сначала обвинение докладывает свои доводы, допрашивает свидетелей. Потом будет часть, когда защита предъявит свои доводы. И присяжные решат, кто прав, чьи доводы более убедительны.

Я не могу, к сожалению, все рассказывать, как раз по той причине, что нам предстоит суд присяжных. И на мой взгляд, как адвоката и юриста, заранее это делать нельзя. Потому что мы можем невольно сформировать мнение возможных присяжных, коллегия которых пока не отобрана. И, кстати, по не совсем понятным причинам – возможно, из-за отпусков, пандемии или общественного резонанса – люди не хотят идти по этому делу в присяжные заседатели.

Мне хотелось бы, чтобы присяжные были объективными. И заранее рассказывать о деталях случившегося, проводить вебинары, показывать выдержки из экспертизы – это неправильно.

В интернете были заявления, что обвинение манипулирует присяжными. Да нам некем даже манипулировать, потому что коллегии присяжных еще нет. В любом случае суд с участием присяжных заседателей непредсказуем. Все будет зависеть от красноречия обвинения и защиты, а также убедительности представленных доказательств.

источник :  vademec.ru