«... Это не горе, если болит нога», — пел незабвенный бард Владимир Высоцкий. Но что делать, если болит все изрезанное тело, а обезболивающие уже не помогают? Казалось бы все просто: иди к врачам и лечись. Но и доктора уже не хотят спасать от страданий — не получилось у них. А как человеку жить с бесконечной болью?

Бегать не будет

Симферополец Дмитрий Кольев старается не вспоминать тот день, когда лег под скальпель хирурга в 6-й горбольнице крымской столицы. Было это в октябре 2017 года. До этого Дмитрий 10 лет страдал от остеохондроза, но амбулаторное лечение не помогало. А во время госпитализации в республиканскую клиническую больницу имени Семашко КТ и МРТ показали, что ему требуется установка коррекционного каркаса на позвоночник. Операция дорогостоящая, но проводится бесплатно за счет ОМС, по квоте. Квоту на ВМП пришлось ждать довольно долго: трижды операцию откладывали по формальным причинам. Наконец, состоялась... Хотя вместо четырех обещанных часов заняла девять. Ну, бывает.

Позвоночник зафиксировали имплантами и в удовлетворительном состоянии выписали через две недели под присмотр невролога в участковой поликлинике. Назначили три этапа реабилитации. Некоторые из пациентов вставали после операции уже через три недели. Но Дмитрию почему-то не повезло: боли не проходили, начали неметь пальцы на ногах, не мог отступить назад — дезориентировался. Все это время обращался за советом к хирургу, который его оперировал. Ему дали третий уровень реабилитации — мол, год пройдет и ты будешь бегать.

Спустя год Диме стало только хуже, доктора стали ссылаться на то, что, мол, нитками перетянули какую-то мышцу, вот она и срослась, нарушив какие-то импульсы.

Встань и иди!

Ввиду того, что операция предусматривала полное выздоровление (еще бы — за 480 тысяч рублей!), в назначении пенсии по инвалидности Дмитрию Кольеву отказывали. Должен быть здоров — и точка. А в один далеко не прекрасный день на работе у него произошло ущемление корешкового нерва. Сутки он кричал от боли, скорые приезжали одна за другой. Отвезли на компьютерную томографию, которую пришлось ждать в очереди восемь (!) часов. В платной клинике. Консультировал нейрохирург больницы имени Семашко, который пришел к выводу, что некорректно установлен каркас (что позже подтвердил не один специалист), это брак в работе — идите туда, где вам это ставили.

Но в 6-ой больнице его категорически отказались принимать — мы, мол, для вас и так сделали все. Пришлось везти на «скорой», по пути Дмитрий несколько раз терял сознание — сильнейшие обезболивающие его не брали. Но спустившийся в приемный покой уже знакомый нейрохирург только кричал, что жена Дмитрия просто хочет избавиться от мужа, вот и сбагрила в больницу.

С боем госпитализировали. Доктор назначил блокаду, но сразу предупредил: нужно препарата на руках нет, надо покупать. По протоколу, кстати, блокада делается с промежутком в три-четыре дня. Дмитрию делали практически каждый день. Плюс еще пара препаратов ежедневно, без перерывов, и у него отказывает часть органов, раздувает от отеков. Но доктор говорит: вставай! Он пытается встать, теряет сознание, падает и выбивает ключицу. Но врач настойчив: давай, не подводи меня, ты должен быть здоров — лимит на твое лечение исчерпан. Но само лечение-то не закончено.

Но как в анекдоте — врач сказал в морг, значит, в морг (тьфу-тьфу) — Дмитрия буквально выставляют из больницы с температурой. А тут раз — и коронавирусные ограничения введены. Доктор же иезуитски выписывает пациента с последующей госпитализацией в 7-ю горбольницу, зная, что она закрыта на карантин. А вот в 6-ю горбольницу назад «отбракованного» своими руками Дмитрия врачи не принимают.

Молчи, будь умным

Тем временем у Дмитрия появились множественные нагноения, процесс пошел в легкие, в мозг, начались галлюцинации. Причины абсцессов никто не мог понять, проверяли больного на туберкулез, СПИД, сифилис. Пациента увезла «скорая» на госпитализацию, но не так все просто оказалось: в больнице имени Семашко обнаружили у Димы двустороннюю пневмонию и отправили в пульмонологию Железнодорожной больницы. И стали пациента лечить на два этажа: и хирурги, и пульмонологи. Вскрыли абсцессы, вычерпали содержимое. Возбудителем оказался стрептококк.

Позже бедного Дмитрия долечиваться перевели в Луговскую (районную) больницу, оттуда настойчиво отправляли... опять в хирургию 6-ой горбольницы. Туда, где «лимит исчерпан», но пациент загибается. Жена больного прорвалась к главврачу «шестерки» и написала жалобу на врачей, утверждавших, что Дмитрий здоров. В итоге пластину все же вскрыли, абсцесс обнаружили, но Диме сказали: что вы там плетете, какая инфекция? Тут же и родилась версия: это с прошлой операции нитки остались. Это при том, что анализ биоматериала показал наличие этой самой инфекции в организме больного, которая и вызывает (по сей день!) многочисленные абсцессы.

А вообще, по мнению экспертов (заключения и эпикризы есть у автора материала), нужно менять конструкцию, установленную некорректно, да и сам каркас некачественный, идет процесс окисления. Но это же докторам нужно признать врачебную ошибку. И они советуют жене пациента: ищите другую квоту на ВМП, например, в Краснодаре или Питере — тут, в Крыму, вам квот уже не дадут; или давайте так: вы покупаете за 180 тысяч рублей новую конструкцию, а мы вам ставим бесплатно, но при условии, что вы об этой истории будете молчать.

Неужели за чужие ошибки должен платить пациент? Он и так платит — своим здоровьем.