с 10:00 до 18:00 по будням

Новости

«У них там цеховая солидарность»: пронзительные истории родителей о лечении онкобольных детей
23 Июля 2020 г.

Недавно мы опубликовали новость о 8-летнем мальчике Владе Белякове из Минусинска, который умер от рака тканей шеи. Его родители уверены, что причиной смерти ребёнка стало неправильное лечение в Красноярске. Мы пообщались и с ними, и с другими семьями, имеющими негативный опыт лечения детей в красноярской детской онкологии, а также сделали запросы в различные ведомства и подготовили материал о довольно неоднозначной ситуации в сфере помощи раковым детям в нашем регионе.

 

Родители этих детей рассказали, как их лечили в Красноярске

Влад Беляков

Влад заболел в 2018 году, когда ему было 6 лет. У него появилось заметное уплотнение на шее. Это была так называемая саркома Юинга — одна из самых агрессивных злокачественных опухолей. Мальчик прошёл операцию, 5 блоков химиотерапии, вышел в ремиссию. Родители — Артём Плешивых и Настя Белякова — вздохнули с облегчением. Тогда лечащий врач, детский онколог Красноярского центра охраны материнства и детства Малютин Олег Анатольевич, назначил ребёнку противорецидивную химию, которая должна была закрепить результат. Однако после ещё пяти блоков химии опухоль появилась снова, немного в другом месте шеи. Семья Влада узнала об этом благодаря очередному МРТ и немедленно примчалась из Минусинска в Красноярск.

Самый памятный для них приём состоялся 29 апреля 2019 года. В тот момент размер образования был полтора сантиметра. Врач Олег Малютин сообщил, что опухоль нужно вырезать, однако впереди майские праздники и на выходных никто оперировать ребёнка не будет. Семье он велел приезжать 6 мая, после праздников.

— Я стал возмущаться, какие майские праздники! Я уже знаю, что такое саркома Юинга, я знаю, как быстро она растёт! Малютин мне сказал, что если шею не греть, то до шестого числа ничего не вырастет, — рассказывает Артём.

Беляковым пришлось уехать в Минусинск. Однако к 6 мая у Влада появились симптомы ОРВИ. Позже, по словам родителей, московские врачи объяснят им, что это была не простуда, а интоксикация организма, вызванная опухолью. Так или иначе, но с симптомами ОРВИ на операцию не берут. В результате в Красноярск семья вернулась только 20 мая. Ребёнку сделали повторное МРТ, и оказалось, что опухоль выросла в несколько раз и сломала шейный позвонок. Врачи заявили, что образование слишком велико, чтобы его вырезать.

Родители начали добиваться перевода в Москву. Тогда заведующая отделением детской онкологии Борисова Марина Васильевна и всё тот же Малютин Олег Анатольевич убедили родителей, что в московском онкоцентре имени Н. Н. Блохина отказались принимать Влада. Красноярские медики показали бумагу, в которой говорилось о консультации со столичными коллегами: там якобы рекомендовали оставить ребёнка в Красноярске и проводить ему лучевую терапию.

Такой документ показали родителям

Отец мальчика Артём начал обращаться в СМИ, к благотворителям, правозащитникам, общественным активистам, к уполномоченному по правам ребёнка при президенте. В результате он добился приглашения для своего сына в тот самый онкоцентр Блохина буквально через несколько дней. И там выяснилось удивительное.

— В приватных разговорах врачи «Блохина» нам признались, что той консультации с Борисовой и Малютиным у них никогда не было, а на растущую опухоль вообще нельзя применять лучевую терапию! Московские врачи листали наши документы и были в шоке, как нас лечили! Они всё время спрашивали: «Зачем вам это ставили? А это зачем? А это?», они нам прямо сказали, что ребёнок дошёл до такого тяжёлого состояния из-за ошибок в лечении. Но официально написать это в документах отказались — у них цеховая солидарность с коллегами. Больше того, в документах написано, будто та консультация реально была, — рассказывают родители Влада.

Слова родителей косвенно подтверждает тот факт, что по приезде в Москву никакую лучевую терапию ребёнку проводить не стали, хотя именно её якобы рекомендовали в Красноярске. К тому же в центре Блохина у мальчика нашли ещё и метастазы в лёгких, которые не увидели в крае.

Слева — Влад перед выездом в Москву. Справа — после лечения в Москве

Слева — Влад перед выездом в Москву. Справа — после лечения в Москве

В столице Владу снова назначили химию. По словам отца, там использовались такие препараты, каких в Красноярске он никогда не видел. На какое-то довольно продолжительное время мальчику стало значительно лучше.

Однако до конца победить рак так и не удалось — драгоценное время было упущено. После долгой борьбы с болезнью Влад умер в свой день рождения, этого года.

Милана Попова

Рассказывает Марина Попова, мама, похоронившая дочку Милану в 2017 году.

— Мы с дочкой приехали из Абакана с раком печени. Нас принял врач Малютин. Сказал, что в принципе всё у нас не так уж плохо. Я спрашивала его, не лучше ли нам сразу уехать лечиться за границу, но он говорил, что мы и здесь вылечимся. Мы стали делать химии: одну, вторую, третью, десятую. Опухоль уменьшилась, она стала операбельной, но операцию нам не делали. А в процессе у дочки контролировали онкомаркеры в крови. И анализы всё время показывали одно и то же количество этих маркеров. Мне это показалось подозрительным, и я обратилась в частную лабораторию, а там цифры оказались уже совсем другие. Я пришла жаловаться к Борисовой, заведующей отделением. Выяснилось, что у них там сломался прибор, который онкомаркеры отслеживает, и он всё время показывал всем одну и ту же цифру. Тогда врач Малютин попытался у меня изъять выписки, где это всё было зафиксировано, — говорит Марина.

Потом женщина сама вышла на хирургов в Москве и увезла дочь туда, потом за границу.

— И везде мне говорили, что дочку мою залечили, просто залечили, потому что Малютин шёл не по протоколу. Сначала мы приехали в Российский центр хирургии имени Б. В. Петровского, там врач Филин Андрей Валерьевич, заведующий отделением пересадки печени, он реально ругался с нашей заведующей, говорил ей: «Что вы делаете с детьми? Вы просто гробите их!» Потом мы в «Блохина» лечились, потом в Корею ездили. И везде мне сказали, что нас залечили в Красноярске.

Алёна Шабалина

В 2011 году у Алёны заболел глаз. Окулист в поликлинике отправил девочку в глазной центр. Там ей сделали МРТ и заподозрили онкологию. Мама 11-летней Алёны привела её на приём к Олегу Малютину. По словам матери, он посмотрел анализы ребёнка и заявил, что это «не его случай». Семья вернулась в глазной центр, там глаз прооперировали. Вырезанную ткань исследовали, и стало ясно, что у девочки всё же онкология.

— Мы опять пришли к Малютину. Он посмотрел бумаги и сказал: «А, ну да, всё-таки наш случай. Будем лечить». После этого было 20 химий. Через два года Алёны не стало. Я считаю, что дочку надо было тщательно обследовать до операции, «прохимичить», посмотреть, как поведёт себя опухоль. А потом уже оперировать, — рассказывает мама Алёны Марина.

Лиза Бекетова

15-летняя Лиза Бекетова живёт в Дудинке. Когда ей было 11, у неё сильно вздулось запястье. Местный врач направил её в Красноярск с подозрением на онкологию. В краевом центре девочку принял Малютин. Это был сентябрь 2016 года. Мама Лизы Елена рассказывает:

— Малютин не смог поставить диагноз. Нам просто сказали уезжать обратно и через месяц возвращаться на приём. Безо всяких обследований. Я объясняю: «Это же два с половиной часа лёта, это не то что сесть на автобус и приехать». Тогда нас отправили к ортопеду в больницу на правом берегу. Там врач сказал, что это онкология. Мы опять вернулись к Малютину. Он стал говорить, что надо срочно делать химию. Я отвечаю: «Какая химия, вы никаких обследований не сделали!». А ещё Малютин мне говорил, что Лизу однозначно ждёт ампутация руки и что у неё лёгкие в метастазах. И это вообще без каких-либо анализов и снимков! Только после моих настояний нам сделали КТ, УЗИ, рентген, взяли биопсию.

Елена поняла, что её ребёнка тут не вылечат, и стала искать варианты, куда уехать. Женщина пыталась спрашивать у заведующей отделением Марины Васильевны Борисовой, с каким онкоцентром они сотрудничают, но получала противоречивые ответы:

— Она говорит, что они работают с «Мешалкина» [новосибирский медцентр имени Е. Н. Мешалкина], я договариваюсь с «Мешалкина». Тут же она говорит, что они не работают с «Мешалкина», а работают с «Рогачёва» [детский онкоцентр имени Дмитрия Рогачёва], я договариваюсь с «Рогачёва». И тут она заявляет, что работают не с «Рогачёва», а с «Блохина». Я договариваюсь с «Блохина». Вы будете смеяться, но после этого Борисова заявляет, что не говорила мне ни про какого «Блохина»! Ладно, в итоге я решаю обращаться в «Блохина» сама на платной основе. Прошу отдать мне выписку. Борисова отвечает: «Мы вам никаких документов не дадим, вы будете лечиться здесь».

Елена Бекетова написала жалобу главврачу больницы, а также обратилась в Общероссийский народный фронт. Благодаря этому семья получила свои документы и уехала в Москву.

— Я не буду называть фамилии врачей, которые мне это сказали в Москве, но оказалось, что химию Лизе ставили совершенно не той дозировки, что была нужна, а намного меньше. И теперь я вот уже четвёртый год вожу дочку в Москву на курсы химии, и я знаю как минимум трёх детей, которые скончались именно из-за неправильного лечения в Красноярске.

Даша Поплавная

Сейчас Даша в больнице в Москве, но постепенно готовится к поездке домой

9-летняя Даша из Минусинска, год с небольшим назад у неё появилось вздутие на губе. Стоматолог заподозрил рак и отправил девочку к онкологу. Так она оказалась у того же врача, что лечил Влада Белякова.

— Он на глазок посмотрел и сказал, что никакой опухоли нет, это обычная гематома, её вырежут и всё нормально будет. Это было в конце апреля. Нас отправили в 20-ю больницу. Там сделали операцию, а потом поняли, что это всё-таки злокачественная опухоль. Только 3 июня Дашу положили в онкологию. Врач сразу назначил ей «тяжёлую» химию, которую ставят пациентам уже с рецидивом или тем, кому «лёгкая» не помогла, — рассказывает мама девочки Елена Поплавная.

В июле женщина поняла: что-то идёт не так, потому что химию ребёнку делают, а обследований не было никаких вообще.

— То аппарат у них какой-то сломан, то специалиста какого-то нет, то ещё что-то. Я спрашиваю, почему нас в Москву не отправят. Мне говорят, мол, зачем, вам там полчелюсти отрежут. Тогда я сама в одиночку слетала в Москву в «Рогачёва» на платную консультацию. Там в шоке были, что нам химию назначили без обследований. Потом ещё раз в шоке были, почему назначили такую «тяжёлую» химию, когда можно было поставить «лёгкую». Позже и в «Блохина» сказали, что так не лечат, потому что если потом, не дай Бог, рецидив, то «тяжёлая» химия уже не поможет.

Сейчас Даша с мамой заканчивают лечение в Москве и планируют возвращение домой.

Другие дети

Ещё одна красноярская мама согласилась поделиться своей историей анонимно, но добавила, что в случае разбирательств готова дать официальные показания. В сентябре 2009 года у её 13-летней дочери нашли рак. Она хотела везти девочку в Москву или Германию, но женщину заверили, что тут будут лечить точно так же и при этом дочка будет рядом с семьёй. Её стали лечить, но ребёнку становилось хуже.

— Я всё же забрала её в Москву, и там мне сообщили, что у неё неверный диагноз: не лимфобластный лейкоз, а лимфома Беркета, и лечится она совершенно иначе. Врач сказал, что если бы сразу правильно начали лечение, то был бы хороший шанс на выздоровление. Но время ушло. Заведующий отделением в московской клинике нам так и написал в документах: «непрограммное лечение в Красноярске». Мы ещё съездили в Германию, там тоже подтвердили, что первоначальная ошибка врачей лишила нас шансов. В апреле 2010 года дочка умерла. А Борисова Марина Васильевна так и работает на том же месте.

Редакции NGS24.RU удалось поговорить и с другими семьями, чей ребёнок получил диагноз и назначение препаратов в Красноярске, а потом и диагноз, и назначения были оспорены врачами в Москве или за границей. Далеко не все согласны говорить об этом открыто. Дело в том, что даже после успешного излечения ребёнку всё равно нужно регулярно наблюдаться у онколога. При этом летать каждый раз в другие города и страны — накладно, и люди не хотят портить отношения с единственной в Красноярске детской онкологией.

Последствия для медиков

Вернёмся к первой истории — к Владу Белякову. Прошлым летом отец мальчика поднял вокруг этой ситуации шум в СМИ. После этого Олег Малютин ушёл из детского онкологического отделения. Родители посчитали это своей победой, они думали, что врача уволили. Однако недавно они узнали, что Малютин вернулся в то же отделение на ту же должность.

Редакция NGS24.RU сделала запрос в краевой Минздрав, там ответили, что Малютин уволился 9 августа 2019 года по собственному желанию и это создало много проблем Краевому центру охраны материнства и детства, потому что такие специалисты в дефиците. Он был единственным, кто работал на амбулаторном приёме больных детей. После его ухода эту обязанность пришлось возложить на стационарных врачей, заметно увеличив их нагрузку. В апреле 2020 года Олег Малютин был принят обратно. Также в ведомстве уточнили:

— За истёкший год Плешивых А. А. [Артём — отец Влада] подал многочисленные жалобы по поводу оказания медицинской помощи В. А. Белякову в различные инстанции. По факту обращений в Краевом центре охраны материнства и детства проводились проверки. По результатам этих проверок отрицательных заключений по работе онкологической службы в части оказания медицинской помощи В. А. Белякову не предъявлялось, — сообщают в краевом Минздраве.

Что собой представляют проверки

За прошедший год Артём действительно писал жалобы во многие органы и инстанции. По его словам, у него скопились килограммы ответов-отписок. Он дал их нам почитать, и вот что мы обнаружили.

Письма из прокуратуры, следкома, полиции, Минздрава

Письма из прокуратуры, следкома, полиции, Минздрава

Родители Влада добивались, чтобы полиция возбудила уголовное дело по статье 124 «Неоказание помощи больному». Но в МВД им ответили: для этого надо доказать, что ухудшение состояния ребёнка произошло именно по вине врачей, а не по каким-то независящим от них причинам. Чтобы доказать такой факт, надо проводить судмедэкспертизу. И тут выясняется, что проводить её в Красноярске просто некому.

Собственно, детских онкологов на Красноярский край, Хакасию и Туву всего два — это Борисова и Малютин. Другие врачи их отделения — гематологи. Вне отделения детских онкологов нет вообще. Судя по письмам из органов, правоохранители честно пытались привлечь для экспертизы врачей из Москвы и Новосибирска, но и там и там отказали: нет возможности выезжать в другие регионы, нет специалистов.

В результате в возбуждении уголовного дела было отказано ещё этой зимой. Получается, что в действиях медиков не нашли нарушений, только непонятно — не нашли, потому что нарушений не было, или потому что нет специалистов, способных их найти?

Также родители Влада писали в федеральный Минздрав. Там ответили, что их жалоба перенаправлена в Минздрав краевой. И тут важно понимать, что заведующая детским онкоотделением Борисова Марина Васильевна является по совместительству главным внештатным детским онкологом-гематологом того же самого краевого Минздрава. Фактически это значит, что она может проверять сама себя.

Редакция NGS24.RU задала краевому Минздраву вопрос: была ли хоть раз в красноярском детском онкоотделении проверка, проведённая специалистами из Москвы или других регионов, то есть кем-то, кто не связан с Борисовой. Ответ обещали дать позже.

Также мы обратились в полицию с вопросом — нельзя ли пересмотреть решение по делу Влада Белякова в связи с его смертью. Ответ ещё готовится.

Мы связались с Мариной Борисовой по телефону, но та отказалась от комментариев, попросив адресовать все вопросы краевому Минздраву.

Дополнение

Автор этого текста вполне допускает, что есть много семей, которые получили от Олега Малютина и Марины Борисовой качественную медпомощь. Мы готовы опубликовать и их истории тоже. Предлагаем родителям писать автору статьи на m.antyusheva@iportal.ru или звонить на редакционный номер: +7 999 315-05-05.

Мария Антюшева

 


источник :  ngs24.ru