— Она погибала на моих глазах. Но я не понимала этого. После трагедии мне говорили, мол, чего ты переживаешь? Ты ведь не виновата. Имели в виду юридическую сторону. Но ведь дело не только в уголовной ответственности... Она погибала у меня на глазах, и ее можно было спасти. Один раз Катя приснилась мне. Она, как тогда, полтора года назад, держала меня за руку и просила: помоги. Я сейчас спрашиваю себя, а могла ли я помочь ей, достучаться до врачей, объяснить, что Кате плохо?

Оксана (имя изменено) — бывшая медсестра 20-ой больницы. В октябре 2019 года у нее на глазах умерла ее пациентка, 37-летняя Екатерина Кострюмина. Оксана сейчас свидетель по уголовному делу, которое возбудили против лечащего врача 20-й городской больницы по статье 109, части второй (причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения служебных обязанностей). Обвинение врачу уже предъявлено, на следующей неделе назначили первое заседание.

Спешила вернуться домой

Так случилось, что третья беременность у Екатерины была незапланированной. Но новость об этом родные приняли с радостью.

— Первого ребенка они ждали с мужем несколько лет. Родилась дочка. Через два года — вторая, — рассказывает нам Катина мама Елена Валентиновна. — Я обрадовалась: столько лет не получалось, и вот один за другим трое будет!

Екатерина работала главным бухгалтером на одном из предприятий, муж — механик на крупном складе, проблем с финансами в семье не было.

Первые недели беременности проходили нормально. Катя встала на учет, ходила на приемы, сдавала все нужные анализы и проходила обследования. Первой, кто почувствовал нехорошее, была мама Екатерины. Срок был около 18 недель, когда мама заметила: «Что-то живот совсем у тебя не растет». Катя успокоила и себя и маму, мол, зачем и себя пугаешь, и меня накручиваешь, только что была на приеме у врача, всё хорошо. В 20 недель Кате сделали плановое УЗИ. Оказалось, мама была права в своем беспокойстве. Кате диагностировали замершую беременность. Нерожденная девочка погибла еще на сроке 16–17 недель.

С результатами УЗИ Екатерину отправили в 20-ю городскую больницу. Чтобы не началось заражение и воспаление, нужно было срочно убирать плод. До больницы Екатерину довезла мама.
 

Чуть позже Катя позвонила маме и рассказала, что заведующий отделением предложил ей провести медикаментозное прерывание замершей беременности.

До этого самостоятельных родов у Екатерины не было, обе дочки родились с помощью кесарева. Родовая деятельность у мамы тогда так и не начиналась, врачи НИИ ОММ два раза успешно провели кесарево. Катина мама, узнав про роды, забеспокоилась: а как же швы от прежних операций? Но Катя объяснила, что врач, назначая медикаментозное прерывание, объяснил, что в ее случае это не противопоказание. «Зато всё это быстрее закончится, и я уже в понедельник вернусь домой к девочкам» — сказала она маме. Потом Катя позвонила мужу. Была суббота. Вечером Екатерине дали препараты.

Утром в воскресенье Елена Валентиновна несколько часов не могла дозвониться до дочери. Часов в 11 Екатерина взяла трубку. Голос был уставший и слабый, но дочь не жаловалась, видимо, не хотела беспокоить маму.

А через несколько часов Елене Валентиновне позвонил заведующий отделением, сообщил, что ее дочь погибла при родах. Принес соболезнования. Что именно случилось — не объяснил.

Разные показания

Причину смерти озвучили патологоанатомы: разрыв матки, гиповолемический шок — патологическое опасное состояние, быстрое уменьшение объема циркулирующей крови.

Екатерина погибла из-за кровотечения, у нее разошелся шов от предыдущего кесарева. Так случилось, что, выбирая способ родов, врачи роддома не сделали контрольного УЗИ, чтобы проверить состояние швов после предыдущих операций. Позже медики объяснят это тем, что пациентка прибыла в больницу со свежим результатом УЗИ из перинатального центра (там Екатерина наблюдалась, вела беременность), и в том УЗИ не было ни слова про особенности состояния рубца. Возможно, перед врачами перинатального центра просто и не стояло задачи описать состояние швов, они лишь делали плановый скрининг, на котором и выяснилось, что беременность замерла. Тут же отправили в 20-ю больницу.

Как потом установят эксперты, разрыв, предположительно, мог наступить в промежутке с 09:30 до 14:00. Екатерина умерла в 14:20.

После смерти Екатерины было возбуждено уголовное дело. Показания в этом уголовном деле противоположные. Лечащий и дежурный врачи уверяли, что, начиная с восьми утра, они каждый час мониторили состояние Екатерины: измеряли давление, температуру. Всё было нормально, пациентка не жаловалась. Осложнение, разрыв швов случился внезапно. Как только женщине стало плохо, ее сначала спасали в палате, после на каталке перевезли в реанимацию. И уже там, как положено по всем инструкциям, пациентку пытались вернуть к жизни.

Но другие свидетели (медсестра и соседка по палате) рассказывали следователю совсем другое.

Первый раз Катя пожаловалась, что ей плохо, еще в 09:30. Тогда она просто не смогла встать на ноги и дойти до кабинета на осмотр. Врач осмотрела ее в палате. В 10 часов Екатерина пожаловалась медсестре на онемение ног.

— Я сообщила врачу, та зашла в палату, осмотрела, ушла. Через полчаса Екатерина снова нажала кнопку вызова, попросила меня пригласить лечащего врача, — рассказывает нам медсестра.

В этот раз Катя стонала от боли (такие показания дала соседка по палате) и просила прооперировать ее. Ведь у нее до этого было 2 операции. Врач отказала: нет показаний. В 11 Екатерина пожаловалась медсестре на онемение рук. Ее снова посмотрели и ушли.

— Врачи честно реагировали на каждый мой вызов. Но... никаких назначений не делали. Если бы они назначили УЗИ! Давление я каждый час тоже не измеряла, хотя в листе назначения уже позднее кто-то вписал такое. Но нет, это не так.

В четвертый раз медсестра позвала врача около 13:40. Врач разрешила Екатерине встать, выпить глоток воды. Через 20 минут в коридор выскочила Катина соседка по палате, стала звать на помощь. Оказалось, Екатерина сползла вниз по кровати на пол и потеряла сознание. Прибежали врачи: лечащий врач, дежурный врач, анестезиолог-реаниматолог с помощницей.

— В палате ее пытались реанимировать с помощью «амбушки» (мешок Амбу, ручной аппарат для искусственной вентиляции легких. — Прим. ред.) Ни до какой реанимации Катю просто не успели довезти, она умерла в палате, — рассказала нам медсестра. — Уже после смерти в палату пришел узист, привезли оборудование. Сделали посмертное УЗИ.

Комиссия свердловского Минздрава не нашла никаких нарушений при оказании помощи погибшей. После разбора пришли к выводу, что осложнение распознано вовремя, а дальше было сделано всё, чтобы спасти человека. Смерть молодой женщины была признана непредотвратимой.

При расследовании уголовного дела было проведено две судмедэкспертизы. Первую проводили в Свердловском бюро, наши местные эксперты не нашли никакой связи между действиями медиков и смертью женщины. Тогда следователь настоял на повторной экспертизе. Ее провели в Москве, в судебно-экспертном центре при Следственном комитете. Но на этот раз специалисты сделали совсем другое заключение: они нашли дефекты при оказании помощи Екатерине, которые и привели к ее гибели. Основная ошибка, по мнению экспертов, — это то, что перед родами не было сделано УЗИ. Остальное — следствие: разрыв шва вовремя не диагностировали, потому что не было «непрерывного мониторинга пациентки». И эти дефекты «в совокупности состоят в прямой причинной связи» со смертью женщины.

Два года спустя

После трагедии медсестра Оксана уволилась из 20-й больницы.

— Я не смогла работать там. Если бы у меня была другая профессия, я бы вообще ушла из медицины, — говорит нам Оксана. — Но нужно доработать до пенсии. Я уехала работать в другой город. Знаете, я почти 30 лет в медицине, и люди у меня на глазах умирали не раз, но это были очень тяжелые пациенты.