Правительство готово выделить 2 млрд рублей на развёртывание 15 ПЦР-центров в России. Эта мера призвана стать ответом на распоряжение, данное полгода назад главой государства, о необходимости разработки систем защиты россиян от инфекций. По какой-то причине «санитарный щит» решено начать создавать именно с прибыльных в коронавирусные времена ПЦР-центров и лабораторий. «Октагон» разбирался в мотивах властей и попытался определить бенефициаров этого решения.

О необходимости защитить страну от появления опасных инфекций президент РФ Владимир Путин заговорил весной 2021 года в послании Федеральному собранию. Это, очевидно, было продиктовано новыми реалиями, в которых к тому времени уже более года существовал мир, а именно пандемией COVID-19. Впрочем, сама по себе идея создания «санитарного щита» не нова. Ещё в 1999 году в России был принят закон № 52-ФЗ «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения». В его статье «Санитарная охрана территории РФ» говорится и о санитарно-карантинном контроле, и о перечне опасных инфекций, то есть фактически речь идёт о том самом «санитарном щите».

– Признание того, что «санитарного щита» у нас нет, – это преступление. Причём государственное. Сегодня у всех граждан России должен возникнуть логичный вопрос: как так получилось, что власти, оказывается, нас всё это время не защищали и не охраняли? И как же закон? В законе всё есть, – недоумевает президент Лиги защитников пациентов Александр Саверский.

На самом деле президент Путин в упомянутом послании Федеральному собранию говорил о необходимости вложения денег в науку, в том числе в фундаментальные исследования. Звучала даже конкретная цифра – 1,63 трлн рублей планируется направить из федерального бюджета на эти цели до 2024 года.

Владимир Путин :

«В случае появления инфекции, такой же опасной, как коронавирус, или, может быть, больше, не дай бог, Россия должна быть готова в течение четырёх дней – именно в течение четырёх дней – разработать собственные тест-системы и в самое короткое время создать эффективную отечественную вакцину, приступить к её массовому производству».

И вот в начале сентября на марафоне «Новое Знание» вице-премьер Татьяна Голикова рассказывает общественности уже о целом проекте «Санитарный щит». Чуть позже из уст главы кабмина Михаила Мишустина звучат подробности: первый транш в 2 млрд рублей потратят на развёртывание 15 новых ПЦР-центров и лабораторий «для проведения ускоренной диагностики инфекционных заболеваний, в том числе коронавируса».

Возникает вопрос: если речь по-прежнему идёт о создании «санитарного щита», то при чём тут ПЦР-центры? Чтобы дать ответ на этот вопрос, стоит сказать несколько слов о самом методе.

– ПЦР обычно используется для обнаружения различных инфекционных агентов. Однако для диагностирования коронавируса этот тест не очень подходит, – объясняет доктор медицинских наук, профессор Владислав Шафалинов.

«ПЦР-тест определяет всего 24 последовательности нуклеотидов, притом что коронавирус состоит из примерно 30 тысяч таких последовательностей. То есть мы попросту ищем иголку в стоге сена».

Ещё одна проблема заключается в том, что результат ПЦР-теста зависит от количества амплификационных циклов (Амплификация – процесс копирования участков ДНК, обычно содержащих необходимые гены либо их сегменты. – τ.). Как говорит Шафалинов, если этих циклов будет 25–26, то примерно треть результатов будет положительной. Если количество циклов увеличить до 40, положительный результат будет у всех.

– Например, в Америке, когда началась кампания по вакцинации, было указание делать не более 27 амплификационных циклов при тестировании. Это было сделано для того, чтобы показать, что количество заболевших резко начало снижаться, – отмечает он.

Слова эксперта подтверждаются и реальными случаями.

В мае прошлого года ныне покойный президент Танзании Джон Магуфули отправил на ПЦР-тестирование под видом образцов реальных пациентов образцы козы, овцы, плода папайи и машинное масло. По результатам оказалось, что папайя больна коронавирусом.

В марте этого года Магуфули скончался, и вице-президент Танзании Самия Сулуху Хасан заявила, что причиной смерти стала болезнь сердца. Представители оппозиции между тем утверждали, что президент был отправлен в госпиталь в Кении с диагнозом «коронавирус», где от него и скончался. Впрочем, нельзя исключать политическую составляющую подобных заявлений: Джон Магуфули был одним из тех, кто отрицал опасность коронавируса, не доверял вакцинам и отказывался вводить локдаун в своей стране.

– Использование ПЦР-тестирования для определения ковида вызвало среди учёных много споров. Однако до сих пор никто так и не опроверг того факта, что этот метод даёт чуть ли не 30 процентов ложноположительных результатов. Все согласны с тем, что ошибки существуют, – говорит Александр Саверский. – При этом хочу вам напомнить, что если 5 процентов населения болеет чем-либо, то это уже считается эпидемией. Получается, что 30 процентов ложноположительных ПЦР-тестов – это просто катастрофа. При таких условиях эпидемия будет всегда.

Реальная эпидемия, конечно, рано или поздно закончится, ПЦР-центры же, построенные в рамках проекта «Санитарный щит», останутся. Примечательно, что именно вице-премьер Татьяна Голикова, прославившаяся своей близостью к фармацевтическому лобби, выступает фронтменом этого проекта. Рынок ПЦР-тестирования сегодня превратился в настоящее золотое дно. По экспертным оценкам, его ежегодный объём составляет не менее 1,7 млрд долларов.

На официальном сайте Российского союза промышленников и предпринимателей размещён перечень зарегистрированных в России тест-систем для выявления коронавирусной инфекции. Всего в списке 136 наименований. Однако держателей регистрационных удостоверений в разы меньше. Многие компании как выпускают собственные тестовые наборы, так и импортируют их из-за рубежа, в основном из Китая. Крупных же игроков рынка можно буквально пересчитать по пальцам.

Вот наиболее значимые из них: ООО «Эвотэк-Мирай Геномикс», АО «Генериум», АО «Вектор-Бест», АО «Р-Фарм», ФГБУ «НИЦЭМ им. Н. Ф. Гамалеи» Минздрава России и ООО «Система-БиоТех».

Все эти компании не просто прямо или косвенно связаны с властями предержащими, но по факту оказались чуть ли не главными бенефициарами коронавирусной эпидемии. Причём ПЦР-тесты – это зачастую лишь часть большого бизнеса.

Например, АО «Генериум», контролируемое олигархом Виктором Харитониным, знаменито созданием «Арбидола». За три квартала 2020 года, по данным IQVIA, российская казна потратила на госзакупки этого препарата 951 млн рублей. Рядовые российские потребители за весь прошлый год купили препаратов линейки «Арбидол» на 10,75 млрд рублей.

Широкой общественности Харитонин стал известен ещё в 2015–2018 годах, когда подконтрольная ему компания получила от Минпромторга субсидию на 276 млн рублей на клинические испытания «Арбидола». Результатов испытаний никто не видел до сих пор. Профильное министерство продемонстрировало такую щедрость в тот период, когда его возглавлял Виктор Христенко, супруг Татьяны Голиковой (она в те годы занимала пост главы Минздрава). Именно тогда СМИ дали чиновнице прозвище «мадам Арбидол».

Нынешние партнёры Виктора Харитонина по компании «Генериум» Андрей Дементьев и Андрей Реус в те годы были подчинёнными министра Христенко. Благосклонностью чиновников «Генериум» пользуется и по сей день. В начале прошлого года Минздрав внёс в список рекомендаций для лечения COVID-19 препарат на основе интерферона бета-1b – «Инфибета». В октябре 2020 года ВОЗ исключила лекарство из списка рекомендованных для лечения коронавируса.

Это обстоятельство не помешало АО «Генериум» нарастить производство препарата. Тем более что отечественный Минздрав, несмотря на изменение позиции ВОЗ, промедлил ещё пару месяцев.

Возможно, это было связано с тем, что бюджетные расходы на закупку лекарства составили 3 млрд рублей.

На рынок ПЦР-тестов «Генериум» вышел одним из первых. Право продавать тесты компания получила 2 апреля 2020 года – спустя всего несколько недель после официального начала эпидемии.
 

Ещё одним крупным поставщиком ПЦР-тестов стала компания «Р-Фарм», принадлежащая миллиардеру Алексею Репику. В прошлом году эта фирма также получила доступ к госзаказам на поставки лекарств от коронавируса. «Р-Фарм» по лицензии американской AbbVie выпускала препарат «Калетра». Это лекарство Минздрав включил в список рекомендованных для лечения ковида задолго до официального объявления эпидемии – в январе 2020 года. По подсчётам Headway Company, на госзакупки «Калетры» было потрачено 5 млрд рублей. В рознице препарат продавался за 2,5 тыс. рублей за упаковку.

Заметным игроком на рынке ПЦР-тестов стала и «Эвотэк-Мирай Геномикс». Выход этой компании на рынок начался со скандала. Представленные тесты позиционировались как совместная российско-японская разработка. Более того, сама компания представлена как совместное российско-японское предприятие.

Однако до сих пор обнаружить реальный японский след у «Эвотэк-Мирай Геномикс» так и не удалось.

Издание «Собеседник» сообщало о том, что организация может быть связана со структурами братьев Ротенбергов. В пресс-службе Аркадия Ротенберга эту информацию опровергали. Как бы то ни было, в марте 2020 года, чуть ли не сразу после объявления эпидемии, именно «Эвотэк-Мирай Геномикс» получила щедрый госзаказ от правительства Москвы.

От представителей олигархии на ПЦР-рынке также присутствует «Система-БиоТех», контролируемая АФК «Система» Владимира Евтушенкова. Другие два заметных игрока и вовсе принадлежат госструктурам. Это АО «Вектор-Бест», созданное на базе государственного научного центра «Вектор», разработавшего вакцину «ЭпиВакКорона», а также ФГБУ «НИЦЭМ им. Н. Ф. Гамалеи» Минздрава России, также прославившееся созданием первой российской вакцины «Спутник V».

 

источник :  https://octagon.media