Врачи, безусловно, своим трудом эти деньги заработали сполна. Но, как выяснили «Новые Известия» в первой части материала о медицине ковидного периода, просто вливание сотен миллиардов рублей в систему здравоохранения никак не помешало избыточной смертности достигнуть отметки в 1 млн человек. В итоге Россия вошла в число стран с наибольшей смертностью при умеренной динамике заболеваемости. Пришло время разобраться, почему же деньги не помогают врачам, и что в системе здравоохранения в очередной раз пошло не так.

В редакцию «НИ» пришло обращение от Сергея Мамонова, который лично столкнулся с тем, как у нас сейчас лечат людей. Публикуем его целиком.

- 13.10.2021 года вызвал скорую для мамы. Симптомы: повышенная температура, одышка, слабость, ломота в суставах, кашель. Скорая приехала очень быстро. Осмотрели. Поставили диагноз ОРВИ и передали актив в поликлинику. Согласно Приказа ДЗМ от 01.10.2021 № 953 при выявлении ОРВИ для групп риска, а также совместно проживающих требовалось в кратчайшее время сделать ПЦР тесты. До настоящего времени этого не сделано. Скорую я потом вызывал еще несколько раз. Каждый раз передавался в поликлинику актив. В результате 08.11.2021 года маму госпитализировали в ГКБ 29. 09.11.2021 и 28.11.2021 ей были сделаны тесты на антитела к коронавирусу. Показатели тестов высокие, что говорит о перенесенном заболевании в период от 3 до 8 недель. Поскольку корону никто не лечил и даже не выявил госпитализировали ее совсем с другими заболеваниями, в частности - полная блокада обоих ветвей левой ножки пучка Гиса, пневмония, двухсторонний гидроторакс. 30.11.2021 года мама умерла - не справилось сердце с процедурой гемодиализа. Формально, причиной смерти стала гипертоническая болезнь 2 ст. 3 ст. очень высокого риска сердечно-сосудистых осложнений (ССО). На гемодиализ она попала из-за нарастающей острой почечной недостаточности (ОПН). Фактически, удар по сердцу, гидроторакс, двусторонняя пневмония, а также ОПН - есть не что иное, как последствия перенесенного коронавируса.

Кривое зеркало диагнозов

Жалоб на отсутствие дорогостоящего оборудования нет, скорая приезжала вовремя без задержек, место в больнице нашлось. Но человек всё равно умер. В общем, типичный случай: неверно поставленный диагноз, упустили момент лечения коронавируса, который вызвал осложнения. И выделенные на здравоохранение миллиарды не помогли. Пациента лечили от чего угодно, но только не от ковида. Вот и независимый демограф Алексей Ракша утверждает, что публикуемая структура избыточной смертности, в которой на коронавирус приходится 63% добавленных смертей, далека от реальности.

- В структуре избыточной смертности никак не меньше 90% людей, которые умерли, заразившись ковидом, и не умерли бы, если бы не заразились. Это именно ковидники, то есть львиную, преобладающую долю, либо вообще всю составляют именно такие люди. Если взять случай, когда человек, к примеру, умер от инфаркта, но имел положительный тест на ковид и его записали в умершие от ковида – то на 1 такой случай приходятся сотни тех, кто заразился ковидом, попал в больницу и умер, а ему поставили инфаркт и не записали ему ковид. Поверьте, соотношение первой и второй категории – один к ста.

В России очень сильно хромает система учёта причин смерти – добавляет Директор Центра политики в сфере здравоохранения Высшей школы экономики (ВШЭ) Сергей Шишкин:

- Что касается смертности от ковида и от других заболеваний – у нас такая чехарда с фиксацией причин смертности! Кстати, и не только у нас, но и за рубежом во многих странах тоже. Умер человек именно от ковида, это фиксируется, дальше фиксируется, что человек умер от сердечно-сосудистого заболевания, но у него обнаружено заражение ковидом, и в одних странах это фиксируется, в других нет, у нас сначала это не фиксировали как причину смертности от ковида, потом стали это фиксировать как связанное с ковидом, потому что ковид это спровоцировал – инфаркт или инсульт, и тут в течение этих двух лет нет какой-то последовательности и четкости, и данные о количестве зараженных, количестве умерших от ковида никакого доверия не вызывают.

Как выяснили «НИ» в прошлой публикации, официальные лица связывают все проблемы с сокращением плановой медицинской помощи – результатом неизбежного перепрофилирования больниц в ковидные госпитали и необходимого повышения мер безопасности для пациентов без коронавируса. Но Алексей Ракша не считает это поводом для того, чтобы все проблемы отечественной медицины списывать на ковидные реалии:

- Какое влияние на смертность оказало сокращение плановой медицинской помощи? Незначительное. Практически не оказало. Потому что это сокращение длилось очень недолго, оно было непостоянным – это сокращение идет на какой-то период, когда большая волна ковида, оно потом восстанавливается, когда эта волна спадает. Это очень гибкая система.

Президент «Лиги пациентов» Александр Саверский поясняет, что есть большие проблемы с пониманием того, чем болеет человек, с постановкой диагноза:

Сам врач в рядовой больнице, может быть, и понимает истинную причину смерти человека. Но глобальные решения о том, какие методы лечения применять, в масштабах страны, принимает не он. Чиновники в Минздраве видят искажённую картину и могут давать некорректные рекомендации по лечению людей. И этот процесс искажения реальности начался не в прошлом году. Алексей Ракша поясняет, что система учёта причин смерти начала сбоить после постановки майских указов:

- Она после майских указов поломалась очень сильно, в них были проставлены специальные цели, до каких показателей надо снизить смертность, и все это обернулось просто порчей статистики. Стали подгонять данные под показатели причин смертности. Это задолго до ковида началось. Поэтому, к сожалению, в большинстве регионов России эта система неадекватна и не позволяет понимать реальную динамику и тенденции.

Уравнение с медикаментами: сплошные неизвестные

Непонимание реальной ситуации распространяется даже на закупку лекарственных препаратов. Александр Саверский отмечает, что в России и в этом направлении просто отсутствует необходимая статистика:

- Два года назад на группе в Госдуме по лекарственному обеспечению (это при мне происходило) тогдашний начальник департамента Минздрава по лекарственному обеспечению Максимкина сообщила, отвечая на вопрос, стала ли ситуация по лекарственному обеспечению хуже, чем в прошлом году: а мы не знаем, потому что у нас нет статформ отчетности субъектов РФ о состоянии лекарственного обеспечения. То есть мы ничего не знаем о том, что в субъектах происходит. Минздрав стоит на перекрестке, как жандарм с жезлом, и думает, что он регулирует движение, но на этот перекресток просто никто не приезжает, может быть, и слава богу. То есть мы сегодня не знаем потребности населения не то что в медицинской помощи, но и в лекарственных средствах.

Пандемия пришла в Россию в полную силу в марте 2020 года, в апреле уже был объявлен локдаун. Но на протяжении всего 2020 года структура закупаемых препаратов, по словам главы маркетингового агентства DSM Group, занимающегося исследованиями фармацевтического рынка, Сергея Шуляка, не менялась:

- Если брать 2020 год, то рост закупок лекарственных препаратов приходился именно на те программы, которые изначально были запланированы - это онкология, это сердечно сосудистые заболевания и другие программы, которые были прописаны еще в 2019 году, поэтому на государственных закупках в рамках обеспечения больниц ковид сказался не очень сильно, то есть он практически не повлиял на структуру закупок. Если брать те препараты, которые использовались при ковиде, то они в обороте больниц не сыграли существенную роль. Нельзя сказать, чтобы было какое-то обделение в плане финансового обеспечения не связанных с ковидом программ по здравоохранению.

При этом заммэра Москвы по вопросам социального развития Анастасия Ракова заявляет, что до сих пор нет даже единых стандартов обмена данными между различными медицинскими учреждениями.

Запутались сами – запутали людей

На россиян в последние два года свалился колоссальный объём информации, зачастую неоднозначной. Федеральные власти говорят и принимают одни решения, региональные власти – другие. То плановую помощь вообще прекращают, то просто требуют от пациентов ПЦР-тесты, то восстанавливают в полном объёме. Люди просто не понимают, что же сейчас происходит. В современном мире информации каждое слово на вес золота, но госслужащие и чиновники порой слишком безответственно к ним относятся. При этом коммуникациям с населением посвящён целый раздел отчёта Минздрава о работе в 2020 году. Но такие кампании проводятся только по ключевым темам нацпроектов «Здоровье» и «Демография»: онкологические заболевания, ЗОЖ, профилактика ВИЧ-инфекции. С сентября по октябрь 2020 года, когда в опасности коронавируса уже никто не сомневался, Минздрав запустил в СМИ специальный проект, направленный на популяризацию ранней диагностики онкологических заболеваний. Про ковид в отчёте не сказано ни слова! Минздрав в условиях, когда на счету каждая минута, проводит только те кампании, что были заложены в нацпроектах 2018 года. Такая неповоротливость даёт неприятный эффект - народ теряет доверие к государственной медицине. А частные клиники по карману немногим. В итоге, как утверждает Александр Саверский, люди сами отказываются обращаться за помощью:

- Если вы посмотрите официальные данные Росстата, 34% населения из числа тех, кто считает себя хронически больными, не обращаются за медицинской помощью, потому что либо она недоступна, либо она платная (то есть тоже недоступна), либо не доверяют врачам.

Вот что рассказывает нейрохирург, кандидат медицинских наук Алексей Кащеев.

- Мне кажется, был момент, когда сказано было слишком категорично, что не вакцинированные больные приниматься на лечение не будут. Настолько, что некоторые люди реально перестали пытаться получить плановую помощь, считая, что им откажут в лечении. И в итоге не очень доведена была до людей мысль, что, вообще-то, если человек не вакцинирован, то он просто при поступлении сдает ПЦР и тест на антитела. Затем поступает в условную обсервацию — изолированную палату. А дальше, если тест отрицательный, поступает в общую палату, если положительный, то в зависимости от состояния: мы либо переводим его в специализированную ковид-клинику, либо выписываем домой. Задача — минимизировать риски для персонала и пациентов.

Получается, что к стремительному росту смертности в первую очередь привело неумелое обращение госслужащих с информацией. Данные искажаются иногда из-за стремления достичь поставленных президентом задач наиболее простым путём, а иногда из-за неполноты статистики. В таких условиях можно сколько угодно денег выделить на доплаты врачам, на поддержку регионов, но на показателях смертности щедрость правительства без понимания того, чем люди болеют, от чего умирают, и чем их лечат, не изменится. Измученное население окончательно разочаруется в медиках и массово перестанет обращаться к ним, перейдя на самодиагностику и самолечение по заветам главного «медицинского коммуникатора всея Руси» Елены Малышевой. А новых граждан взамен умерших нам гастарбайтеры наплодят.