Москвичка в 24 года по требованию работодателя поставила прививку от сезонного гриппа, которая спровоцировала тяжкий недуг. Молодая женщина лишилась подвижности и получила заболевание стариков — ревматоидный артрит. Много лет она сопротивляется, чтобы не стать инвалидом.

Женщина попросила не называть ее имени и откровенно рассказала MSK1.RU о себе и поисках способа избавиться от болезни. Далее — непростая история от первого лица.

«Думала, что умру, настолько было невыносимо»

— Я была молодой, оптимистичной, беззаботной и замужем за самым классным мужчиной в мире, строила успешную карьеру на телевидении — и жизнь, казалось, сулила только всё самое лучшее. Однажды, в преддверии зимнего сезона простуд, компания решила позаботиться о своих сотрудниках — отправить всех вакцинироваться от сезонного гриппа. Моя мама врач, и книги по медицине я читала в детстве вместо сказок, поэтому никаких сомнений, делать прививку или нет, у меня тогда не было.

Через день после укола мне стало дико плохо: поднялась температура почти под 40, из носа текло, не могла говорить и глотать — так сильно болело горло. Пошло обострение пиелонефрита — у меня с детства больные почки. Думала, что умру, и даже хотела, чтобы всё поскорее закончилось, настолько было невыносимо. Приезжала скорая, мама каждый день приезжала, муж не отходил от меня. В итоге я через неделю выкарабкалась.

Вернулась на работу, как только стала чувствовать себя лучше. Но перед тем как собраться в офис по утрам, стала ощущать скованность и нытье в суставах пальцев на руках. Через несколько дней они стали болеть — вместе с суставами пальцев на ногах. К тому же ныло плечо, ключица. Когда боли усилились, я обратилась к терапевту, а та отправила к ревматологу. Я не верила в происходящее, ведь всегда считала, что эта болезнь — удел стариков. Мне же тогда было всего 24 года!

«Старушки в палате только сердобольно охали»

Мне повезло с доктором — отчасти потому, что в нашей поликлинике работала чудесная специалист-ревматолог, отчасти потому, что у мамы были общие знакомые-врачи, которые помогли попасть к ней на прием. Сразу после осмотра она предложила мне госпитализацию. Что? Как? Почему и за какие грехи мне всё это? — думала я, когда собирала вещи в больницу.

А там начались рентгены, обследования, анализы, таблетки, от которых кружилась голова и возникали маленькие язвочки во рту. Я до этого мечтала похудеть — и за месяц потеряла больше 5 килограммов, но не думала, что желаемое добудется такой ценой!
 

В палате нас было четверо — три женщины старше 60, к которым приходили внуки, и я, молодая. Бабушки удивлялись, почему я тут лежу и как сюда попала, сочувственно кивали головами, сердобольно охали и советовали какие-то мази и притирки из народных средств. Честно говоря, я была тогда готова пойти на всё, лишь бы избавиться от этих болей. Однако врачи дали мне понять жестокую реальность — недуг будет со мной навсегда. Я бессильно плакала и не могла принять, выполняла все предписания, ползала, вися на перилах, в кабинет ЛФК этажом ниже, и уповала на чудо.

Через месяц терапии и обследований я вернулась на работу.

«Казалось, что я словно ребенок»

В жизни до болезни я была самостоятельной, даже чересчур, даже как-то меняла колесо, не дождавшись помощи. В жизни после я стала зависимой от людей рядом. Отныне наше утро начиналось так: муж собирал меня, натягивал колготки, помогал застегнуть пуговицы, ставил чайник и наливал в кружку кипяток, отрезал мне хлеб на бутерброды, я лишь могла намазывать масло и положить сыр. Для привычных действий приходилось прикладывать усилия, они сопровождались нестерпимой болью, от которой не помогали таблетки. Мне казалось порой, что я словно ребенок, которого заботливый родитель спозаранку собирает в детсад.
 

Он обувал меня, и вместе мы доходили до стоянки. Зимой сметали снег с машины вместе, а дальше я садилась за руль и тихонечко ехала. Сидеть было не больно, при нажатии газа и тормоза больших усилий «Хонда» не требовала, облегчали мою участь и АКПП, и маневренный гидроусилитель.

Многие бытовые моменты тоже пришлось выполнять мужу. Мы завели ритуал совместного приготовления ужина: он подготавливал ингредиенты — резал картошку, тер морковь, открывал банки, а я всё смешивала и доводила до вкусного финала. Также мыли пол — вместе: он менял воду и отжимал швабру, я же лезла ею в потаенные уголки. Только пыль стирать было легко и гладить. А вот посуду мыть он мне не доверял — после нескольких разбитых тарелок и любимой кружки.

На работе коллеги стали смотреть сочувственно, при этом была невероятная поддержка и помощь. Кто-то предлагал принести из столовой еду или сбегать в киоск напротив офиса за шоколадкой, кто-то относил и приносил кассеты, чтобы мне приходилось как можно меньше вставать. Но в итоге это и сыграло злую шутку — суставы начали терять подвижность.

«Через год я не могла согнуть руки»

Я не собиралась сдаваться: много читала о болезни — в основном специальную литературу, в интернете в далеком 2004–2005 особо не было информации, общалась с людьми с аналогичным недугом, выполняла все предписания врачей. Вскоре мне посоветовали профессора в институте ревматологии на Каширке, и визит принес облегчение вкупе с разочарованием. Доктор поставил мне внутрисуставные инъекции — в кисти, пальцы ног, лучезапястные, это принесло облегчение буквально через пару дней. Впрочем, после этого мелкие суставы больше не болели — и не беспокоят до сих пор. Мне подобрали препараты, которые должны были остановить развитие заболевания, и я искренне надеялась, что деформация суставов прекратится. Как бы не так! Болезнь не думала останавливаться. Через год я не могла согнуть руки в кистях, пальцы же сохраняли подвижность. Радовало только одно — дикие боли прекратились, и можно было жить почти без обезболивающих. Однажды я спросила у лечащего врача, когда это всё прекратится. Ответ поразил: к 30 ты получишь группу, а к 35 сядешь в кресло. Это был шок — становиться инвалидом я не хотела.

Для себя я уяснила от врачей одно: это аутоиммунное заболевание, и организм словно уничтожает сам себя, прописанный мне препарат в малой дозе — от артрита, в большой — для лечения онкозаболеваний. Я начала сдаваться. Летом еще можно было как-то существовать, зима же превращалась в испытание. В период, когда еще не включали отопление, были ноющие боли и дискомфорт — холод сильно влиял на самочувствие. Реагировал организм и на стрессы — они сильно лупили по суставам. Хорошо становилось на отдыхе, у моря. В итоге через год я уволилась с телевидения, и мы с мужем решили переехать в теплый регион.

Там стало легче — я выполняла предписания врачей, делала специальную суставную гимнастику, гуляла и не стрессовала. Через несколько лет судьба подарила мне счастливый билет — я подружилась с девушкой, которая рассказала мне про знахаря. Чуда никто не обещал, но мы с мужем решили попробовать — и я поехала в Подмосковье. Вернулась с полным чемоданом трав, настоев и рекомендаций. Принимала я всё точно по инструкции порядка 8 месяцев. Основной посыл был в том, что мой организм зашлакован и просто не вывозит, отсюда и болезни. Да, ощущения от чистки были малоприятные, некоторые настойки были ужасно противными на вкус, только в итоге мне стало легче. Даже ревматолог заметила эту перемену. Но эффект и эйфория не продлились и нескольких месяцев — и снова пришлось пить таблетки.

Я начала задумываться об операции по замене сустава, было страшно. Отзывы пациентов, которые через это прошли, были противоречивыми. И вместе с этим натолкнулась в интернете на информацию о PRP-терапии, если коротко, то в сустав вводят обработанную плазму самого пациента. Надо пробовать, решила я. Знала бы, на что подписываюсь, — это похоже на лечение пульпита без анестезии, настолько это больно. После укола руки болели невыносимо, до следующего утра я толком не могла пошевелить кистями! А таких сеансов было 8. Чтобы не орать в процедурном кабинете, я брала с собой тонкое полотенце, закусывала его на время процедуры, а потом стирала им же слезы с глаз.

«Мысленно попрощалась с близкими»

Когда началась пандемия, мне стало до смерти страшно. Мы с мужем заперлись дома и практически никуда не выходили. В новостях говорили о том, что ковид убивает людей со слабым иммунитетом. Когда муж таки подцепил вирус и у него поднялась температура, я запаниковала. Представляла реанимацию, как я задыхаюсь — и уже мысленно прощалась с семьей и близкими. Однако, к моему удивлению, всё обошлось, муж температурил и потерял обоняние на несколько месяцев, а с меня словно с гуся вода. Это было неожиданно. На это время пришлось забыть о PRP-терапии, которую надо периодически повторять, и болезнь снова показала зубы.

Война с самой собой

Ревматоидный артрит никуда не исчезает. Сейчас мне 42, и, вопреки прогнозам врачей, я передвигаюсь на своих ногах и не думала о получении группы по инвалидности. Но каждое утро похоже на войну — с самой собой. Нужно встать на ноги, удержаться на них, отвлечься и, помогая себе привыкшими к боли руками, сделать шаг. Другой. Третий. До ванной — 8 шагов, это мой ежедневный утренний подвиг. Потом расхаживаюсь, и становится легче. Для себя вывела формулу — не сидеть больше получаса, обязательно вставать и делать несколько шагов. Иначе потом начинай всё сначала, боль лупит немилосердно. А надо встать, стиснуть зубы и идти — хотя бы на кухню или в туалет. Это похоже на то, что приходится ходить на сломанной ноге — без гипса.

Вообще активность при этом заболевании очень сильно снижается, и большой соблазн — как можно меньше двигаться, чтобы не было мучительно больно. Но это и есть ловушка: как только ты сдаешься, болезнь прогрессирует, ты набираешь вес, а лишние килограммы давят на измученные голеностопы. Так и до кресла-каталки рукой подать! Думать про то страшно, поэтому борюсь. Каждый день.

Я не считаю всё случившееся врачебной ошибкой, это индивидуальная реакция на прививку. Согласна, реакция ужасная, и мне хотелось бы повернуть время вспять. И снова слежу за открытиями ученых — сейчас начали применять метод лечения с помощью стволовых клеток. Для меня это — очередной лучик надежды на нормальную жизнь, с подвижностью и без боли.