Новости

«Инициатива о приравнивании статуса медработника к правоохранителям лишена юридического смысла и является нежизнеспособной»

Декан юридического факультета Санкт-Петербургского института (филиала) ВГУ юстиции, кандидат юридических наук, доцент Наиль Идрисов объяснил, какие недочёты есть в законопроекте депутатов Госдумы Ф. С. Тумусова и А. В. Терентьева о приравнивании правового статуса медработника к профессиональным категориям граждан, вроде военнослужащих или сотрудников МВД, и почему он окажется нежизнеспособным. Эксперт пояснил, что наделение медработника статусом, например, военнослужащего, повлечет не только спектр прав лица, но и корреспондирующие к ним обязанности, в том числе направление на работу в местность по выбору государства, а правовой статус в целом – это не только о правах и законных интересах, но и целая система обязанностей.
 

Тезис о том, что в рамках современной российской государственности сложилось такое частное направление уголовной политики как уголовное преследование медицинских работников, на мой взгляд, не вызывает сомнения.

С 2012 года стабильно растет количество обращений граждан в Следственный комитет Российской Федерации и количество возбужденных уголовных дел. (2100 обращений в 2012 г., 6050 – в 2017 г., 6248 – в 2021 г. В ковидный 2020 год количество обращений составило 5452, однако снижение показателей связано, в первую очередь, с экстраординарным свертыванием части направлений профессиональной деятельности в сфере здравоохранения).

Но не только статистическими данными проявляются яркие границы нового направления уголовной политики.

14 сентября 2022 года Председатель Следственного комитета РФ А. И. Бастрыкин провел очередной прием граждан, центральной темой которого повторно стали вопросы уголовного преследования медицинских работников.

Выслушаны заявители по трем уголовно-правовым ситуациям, сложившимся в Ханты-Мансийском автономном округе и Пермском крае, все три связаны с обеспокоенностью заявителей о ходе либо несогласием с результатами судебно-медицинских экспертиз.  

Результат приема граждан изложен в официальном пресс-релизе Следственного комитета РФ, в котором указано, что по данным случаям в отношении следователей возбуждены процессуальные проверки, материалы поставлены на контроль в Центральном аппарате, при этом судебно-экспертный центр Следственного комитета РФ должен организовать альтернативные экспертизы. 

При этом А. И. Бастрыкин заключил: «Мы – сотрудники Следственного комитета, и в рамках расследования уголовных дел в области медицины должны придерживаться принципа независимости, в том числе в вопросах назначения судебно-медицинских экспертиз…»

От представителей медицинского и юридического сообщества звучат тезисы о том, что направление уголовной политики в части уголовного преследования медицинских работников сформировано и поддерживается фигурой Председателя Следственного комитета РФ, и снижение его интереса к указанной тематике снизит уголовную репрессию в здравоохранении. 

Некоторые представители движения по защите прав врачей предполагают, что можно договориться со Следственным комитетом об уголовно-правовых и уголовно-процессуальных привилегиях медицинских работников.

Данные идеи не нашли и не могли изначально найти своей практической реализации.

Более того, сложилась эмпирическая составляющая уголовно-правовой политики по уголовному преследованию врачей – судебная практика. В среднем в суд органы Следственного комитета РФ направляют около 300 уголовных дел в год. 

По многим уголовным делам правила квалификации медицинских преступлений сформировались «снизу» федеральными судьями первой и второй инстанций, формируется правовое регулирование и рынок экспертиз по таким делам. Пациентское движение обрастает юридическими услугами лиц, набравших опыт по гражданским и уголовным делам в отношении медицинских работников или медицинских организаций.

Таким образом, в современной российской государственности сформировалось и существует отдельное направление уголовной политики как государственно-властной деятельности по уголовному преследованию врачей, а также является инструментом реформирования здравоохранения путем уголовно-правового воздействия на врачей.   

Медицинскими работниками такое воздействие рассматривается как необоснованное и излишнее. К слову, и здравоохранение, и уголовное преследование медицинских работников – это функции государства. Парадокс ситуации в том, что государство одной своей сферой пытается исправить функциональность другой путем уголовно-правовых репрессий, однако оба этих элемента – части одного целого. 

Набранный темп «маховика» государственно-властной деятельности в этой сфере исключает зависимость дальнейшей реализации уголовной-политики от воли отдельных государственных лиц. 

Полагаю, что «маховик» уголовного преследования медицинских работников каким-то отдельным правоприменительным, управленческим или законодательным решением не остановить.

Такое возможно только через разрешение основного социального конфликта «врач-пациент» любыми законными способами, что повлечет снижение жалоб и уголовных дел в отношении медицинских работников и остановит темп «маховика». 

Медицинский работник выступает воодушевленным представителем здравоохранения. С одной стороны, субъектом отношений по обеспечению здоровья населения, то есть правоотношений с пациентами. 

Также медицинский работник выступает субъектом уголовно-правовых отношений с государством в лице его правоохранительных и судебных органов, если нарушает уголовно-правовой запрет, то есть совершает преступление.

Двойственная природа правосубъектности медицинского работника вызывает споры в медицинской и юридической сфере в ответе на вопрос: «Кто же такой врач и какой у него статус?».

Ответ на этот вопрос не прост, но откроет логические дороги на пути к решению многих фундаментальных проблем, таких как отождествление медицины и услуги, определение правового статуса медицинского работника, а значит, установления границ прав и обязанностей врача. 

Для уголовного права это имеет колоссальное значение, поскольку грамотное и четкое определение правового статуса – это первооснова границы преступного и непреступного, что решает основной вопрос в уголовном преследовании медицинских работников. Все хотят внятных и четких «правил игры».  

 Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан» в статье 2 определяет, что медицинский работник это физическое лицо, которое имеет медицинское или иное образование, работает в медицинской организации и в трудовые (должностные) обязанности которого входит осуществление медицинской деятельности, либо физическое лицо, которое является индивидуальным предпринимателем, непосредственно осуществляющим медицинскую деятельность. 

Таким образом, правовой статус медицинского работника определяется наличием образования и трудовых отношений с государственными и частными организациями при осуществлении медицинской деятельности. Иными словами, врач это профессиональный работник особой социальной сферы – здравоохранения в широком смысле слова.  

Однако все чаще звучат призывы к изменению правового статуса медицинского работника.

Так депутатами Государственной Думы Ф. С. Тумусовым и А. В. Терентьевым внесен законопроект №1173861-7 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан». Законопроект будет рассмотрен Государственной Думой РФ этой осенью.

Согласно данному законопроекту предлагается приравнять правовое положение (статус) медицинских работников к «правовому положению (статусу) профессиональных категорий граждан, в отношении которых предусмотрен особый порядок защиты их прав, свобод, здоровья и жизни (военнослужащие, сотрудники и служащие органов внутренних дел, Государственной противопожарной службы, учреждений и органов уголовно-исполнительной системы, войск национальной гвардии, органов принудительного исполнения).

Данные предложения не выдерживают юридической критики по следующим основаниям.

1.Правовой статус это совокупность прав и обязанностей лица. Поэтому наделение медицинского работника статусом, например, военнослужащего, повлечет не только спектр прав лица, но и корреспондирующие к ним обязанности, например, исполнять приказ вышестоящего лица в системе таких статусов, направляться на исполнение должностных обязанностей в местность, определяемую без учета пожеланий врача. Более того, правовой статус у перечисленных лиц разный, к какому статусу предлагается приравнять статус врача? Кстати, интересно, что инициаторы законопроекта не предложили приравнять в статусе медицинских работников и сотрудников Следственного комитета РФ.

Правовой статус – это не только о правах и законных интересах, это целая система обязанностей. Система обязанностей не может автоматически переносится или приравниваться, речь о разных функциональных и институциональных явлениях.

2. Далее авторы законопроекта пишут: «Указанное в части 1 настоящей статьи правовое положение (статус) применяется в отношении медицинского работника государственной системы здравоохранения, в части ужесточения административной и уголовной ответственности за оскорбление, причинение вреда здоровью, нанесение телесных повреждений, смерти при исполнении (либо в связи с исполнением) медицинским работником своих должностных обязанностей, в официально установленное рабочее время, либо в нерабочее время в соответствии с указанием непосредственного (либо прямого) руководителя (начальника)».

   Иными словами авторы предлагают из правого положения (статуса) правоохранителей каким-то волшебным образом изъять особую уголовно-правовую охрану данных лиц в связи с осуществлением функций представителя власти. 

При этом дополнений в уголовный закон не предполагается. Такая конструкция нежизнеспособна, является уголовно-правовой химерой. Возможно, инициаторы законопроекта имели ввиду необходимость признания врачей как таковых должностными лицами, однако реализация и этого положения вызывает сомнения.

В случае признания врача должностным лицом в принципе (не в связи с занимаемой должностью) уровень уголовно-правовой репрессии многократно возрастет. Например, денежное вознаграждение, передаваемое пациентом врачу, будет являться взяткой и, в зависимости от обстоятельств дела, может влечь наказание до 15 лет лишения свободы.

При этом законопроект создает дискриминацию частной медицины, поскольку таким статусом предлагается наделить лишь медицинских работников государственной системы здравоохранения.

3. Вызывает обоснованные нарекания юридическая техника изложения законодательного материала. В вышеизложенном пункте предлагаемых поправок используются как альтернативные понятия «причинение вреда здоровью» и «нанесение телесных повреждений», однако данные понятия являются синонимичными, а термин «телесное повреждение» являются устаревшим, применяемым в советском  уголовном законодательстве.

Также предлагаемый текст проекта необоснованно тавтологичен, нарушены принципы ясности и точности излагаемого в законе материала.

Например, не сосем понятно сочетание «непосредственного (прямого) руководителя (начальника). В чем отличие между непосредственным и прямым руководителем, а также отличие между руководителем и начальником? Создается впечатление, что данные понятия включены в текст для его необоснованного расширения, практических задач данные положения не могут выполнять, то есть являются излишними. 

4. Помимо текста самого законопроекта вызывает критическое отношение пояснительная записка, составленная депутатами как обоснование необходимости принятия данного законопроекта.

Например, инициаторы поправок утверждают, что за период с 2010 по 2016 год «совершено 1200 нападений на медицинских работников при исполнении ими своих служебных обязанностей».

Однако 26 июля 2019 года принят и опубликован закон № 206-фз, связанный, в том числе, с установлением уголовной ответственности за воспрепятствование оказанию медицинской помощи (этим законом в Уголовный Кодекс включили ст. 124.1).

Пояснительная записка к этому законопроекту содержит сведения, что «в 2016 году 1226 раз совершались противоправные действия, связанные с насилием в отношении медицинских работников».

Сложно представить реальные причины расхождения данных (предположу, что авторы более позднего законопроекта неверно списали содержание пояснительной записки первого законопроекта), однако это  подтверждает тезис о некачественном правовом материале, выдаваемом за обоснованный и нужный законопроект.

Дополнительно отмечу, что пояснительная записка и текст законопроекта содержат орфографические и стилистические ошибки, что недопустимо при создании нормативного материала уровня федерального закона, по канонам которого будет жить вся страна. 

Таким образом, предложенная инициатива лишена юридического смысла, является нежизнеспособной, правовое регулирование предложенным образом является правовой химерой.

Изложенное очередной раз приводит к выводу, что создание нормативно-правового материала является особой деятельностью с особыми правилами и тонкостями, чем должны заниматься профессиональные юристы с учетом юридического прогнозирования и научной экспертизы законодательного акта. 

Иными словами, каждый должен заниматься своим делом: врачи – здравоохранением, юристы – юриспруденцией.

 

---

источник :  https://medrussia.org