«Всё закончилось вчера»

«Конечно, мало было надежды, что виновные понесут наказание и в здравоохранении что-то изменится. Но всё же такой исход возмущает. Возмущает тот факт, что слушания и суд сделали впритык к исходу срока давности. То есть заранее лишили шанса на какой-то исход», — пишет мне Дарья Марченко через несколько часов после закрытия дела. На аватарке в мессенджере у нее фотография с мужем. Дарья сидит в ярком желтом платье и улыбается, а Николай кладет голову ей на плечо.

Николай Марченко — самый молодой пациент больницы № 20, погибший 11 октября 2020 года. Ему было 29 лет. Незадолго до гибели впервые стал отцом — и даже не успел увидеть, как у его дочки прорезался первый зуб.

Дарья внимательно следила за новостями о ходе расследования. Признается, что особых надежд не питала. Но надеялась, что за трагедией, унесшей жизнь как минимум девяти человек, последуют значительные перемены в ростовском здравоохранении. Что ошибки исправят. Что в больнице появятся объемные резервуары для хранения кислорода или собственная подстанция. Что госпитали не будут принимать пациентов больше, чем могут вылечить.

— Это был бы результат, — считает она.

После трагедии в ГБ № 20 действительно собирались построить три газификатора кислорода. Но городские власти, поначалу одобрявшие такой план по модернизации больницы, передумали. В 2021 году горздрав назвал «нецелесообразным» строительство газификаторов и капремонт.

«Капитальный ремонт здания кислородного отделения с установкой газификатора переводит данный объект в категорию опасных производств», — объяснили нам тогда в администрации. При этом деньги на капремонт уже были выделены, что следует из отчета об исполнении госпрограммы «Развитие здравоохранения». Горбольница вернула в бюджет почти 29 миллионов рублей.
 

На заседаниях у обвиняемой Коленовой было три адвоката, говорит Светлана — невестка погибшего Владилена Мелещенко. Вместе с мужем — внуком погибшего — она посещала заседания. Присутствовала и 11 октября, когда судья решил закрыть уголовное дело.

— [Прекратили] по ходатайству адвоката — истек срок давности и Коленова не признала своей вины. И с этим согласилась помощник прокурора, участвовавшая в рассмотрении этого дела, и судья. Но с этим решением не согласились присутствовавшие потерпевшие, — рассказывает Светлана Мелещенко.

При этом в графике судебных заседаний очередное было назначено на 12 октября, в 15:00. Родственники погибших были оповещены заранее, но оно так и не состоялось.

Светлана написала родственнице другой погибшей — спросила, что делать. Та горько ответила: «Всё закончилось вчера».

83-летний Владилен Мелещенко поступил в больницу 5 октября с 48% поражения легких — это КТ-2, его сразу определили в реанимацию. В его медицинских дневниках врачи отмечали, что состояние пациента было тяжелым, но без отрицательной динамики.

До пневмонии мужчина был крепким и полностью мобильным, утверждает Светлана. В медицинском свидетельстве о смерти Владилена Мелещенко причиной указаны отек легких и двусторонняя полисегментарная пневмония. Intellectus ispanų kalbos kursai

— Я написала следователю Следственного комитета, он мне ответил, что суд иначе поступить не мог, так как срок давности истек в 00 часов 11 октября. И это не лишает потерпевших права обратиться с иском о компенсации морального вреда, — говорит Светлана Мелещенко.

В пресс-службе Советского районного суда подтвердили, что родственники потерпевших могут индивидуально или коллективно обращаться с гражданским иском о компенсации морального вреда. Кто в этом случае будет ответчиком, в суде затруднились предположить.
 

«Все были виноваты»

Виктор Рожков преподавал в учебном центре «Энергетик» больше 30 лет, готовил сотрудников энергосистемы. Мужчина был настолько одиноким, что в октябре 2020-го не нашлось родственников, которые бы его похоронили. Документы Рожкова выдали его коллеге и близкому другу Ларисе Король. Коллеги-преподаватели и похоронили его.

Осенью 2020 года ковидом заболели многие сотрудники учебного центра. Но Рожков только вернулся из санатория и был в приподнятом настроении. Коллеги вспоминают, что Виктор любил ходить в спортзал и следил за здоровьем. Отметили День учителя, а на следующее утро Виктор позвонил и сказал: «Мне что-то плохо».

Лариса Король навестила его, вызвала скорую — машину ждали 16 часов. За это время дважды приходил врач из поликлиники. Лариса спрашивала, нельзя ли самим пойти в поликлинику, чтобы дали кислород. Сказали — нельзя. Виктор уже тогда дышал с трудом.

Скорая забрала Рожкова в горбольницу № 7, там сделали тест на ковид. Спустя пару дней пришел положительный результат. Мужчину перевели в реанимацию, потом — в ГБ № 20, где открылся крупнейший городской ковидный госпиталь.

— Начну вспоминать — [впадаю] в ужасное состояние, — говорит Лариса Король. — Человека трое суток мотали по городу вместо того, чтобы помочь. А он жил почти напротив «двадцатки», в одной остановке. Почему нельзя было оказать помощь [сразу же]? Я уверена, он остался бы жив, если бы [начали лечить] было вовремя.

Она ходила на судебные заседания, слушала показания дежуривших в ту смену врачей-реаниматологов. Медики говорили, что кислорода не было около полутора часов и, кому бы они ни звонили — в кислородную, исполняющему обязанности главврача, — всё было бесполезно, пациенты просто умирали на руках врачей.