Новости

«Из 230 обвиненных медработников оправдали 18». Как расследуют уголовные дела о врачебных ошибках

Судебно-экспертный центр Следственного комитета России получил лицензию на проведение судебно-медицинской экспертизы. Некоторые юристы опасаются, что это может повлиять на независимость экспертизы по врачебным делам. Как будут расследовать дела врачей, разбиралась Наталья Нехлебова.
 

Новый судебно-экспертный центр

В июле 2020 года Следственный комитет создал свой собственный судебно-экспертный центр. Назначенный тогда глава центра Андрей Марков отмечал, что одним из приоритетов деятельности новой структуры ведомства будет проведение судмедэкспертиз. 

В сентябре 2022 года в сообществах медицинских юристов стало распространяться письмо, которое глава СК Александр Бастрыкин направил в следственные отделы. В нем он запрещает следователям назначать проведение судебно-медицинской экспертизы (СМЭ) по делам о врачебных ошибках в учреждениях, подведомственных Минздраву РФ. Вся экспертиза по врачебным делам должна быть сосредоточена в новообразованном судебно-экспертном центре Следственного комитета.

Медицинская экспертиза — это вариант медицинской деятельности, она подлежит лицензированию. Однако экспертный центр СК 8 месяцев проводил судебно-медицинские экспертизы без лицензии. 

В конце декабря Росздравнадзор выдал лицензию двум московским подразделениям экспертного центра СК.

— Они получили лицензию на два подразделения — в Москве, — говорит Олеся Веселкина, врач судебно-медицинский эксперт, директор Института судебной медицины и патологии.

«Экспертиза не может быть чуть-чуть зависимой»

— Следственный комитет давно недоволен тем, как делались судебно-медицинские экспертизы, — отмечает адвокат, учредитель юридической фирмы «Факультет медицинского права» Полина Габай. — Причем не только федеральными учреждениями Минздрава, но и региональными бюро судебно-медицинской экспертизы. У этого недовольства — две причины. Первая — эксперты нередко не писали в заключениях то, что хотел видеть Следственный комитет. Вторая причина — экспертизы проводились довольно долго, особенно в федеральных структурах Минздрава. Поэтому Следственный комитет сделал свое экспертное учреждение, в которое теперь следователи в первую очередь направляют экспертизы по медицинским делам.

Экспертный центр Следственного комитета уже в 2022 году довольно бойко проводил судебно-медицинские экспертизы, — продолжает Полина Габай. — Результаты этих экспертиз регулярно стали попадаться по делам, которые мы ведем. И выводы этих экспертиз в основном жесткие и критичные по отношению к врачам. Я не могу сказать, что все экспертизы именно такие. Но это тенденция и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — если заказчик и исполнитель фактически подчиняются одному центру, то принцип независимости нарушен априори.

Сейчас следователи стараются не направлять судебно-медицинские экспертизы даже в региональные бюро СМЭ. Установка все направлять в экспертный центр СК. У него ряд филиалов в регионах. В декабре 2022 года они получили лицензию только на два московских, плюс была переоформлена лицензия в Ставропольском крае, — заключает Полина Габай.

Нарушение принципа независимости отмечает и Алексей Старченко — член Общественного совета по защите прав пациентов при Росздравнадзоре, президент Национального агентства по безопасности пациентов и независимой медицинской экспертизе.

— У следователя, который заказывает экспертизу, и у судебно-медицинского эксперта будет один начальник. В этой ситуации, скорее всего, врачи будут считать, что это не исключает возможность давления на эксперта. Уровень доверия к независимости такой экспертизы будет снижен. Поэтому, естественно, врачи будут требовать повторных экспертиз. У экспертизы самое главное свойство — независимость. Она не может быть немножко зависима, чуть-чуть зависима. Если зависима — значит не экспертиза.

На этот аргумент у Следственного комитета есть встречная претензия — не могут быть независимыми экспертные учреждения, которые являются системой Минздрава, ведь речь идет о «медицинских» делах.

Как считают некоторые опрошенные «Правмиром» медицинские юристы, этот ведомственный конфликт ярко развернулся во время следствия по делу Элины Сушкевич и Елены Белой. Тогда эксперты Национальной медицинской палаты заявляли, что выводы экспертизы, которая легла в основу обвинительного приговора, несостоятельны.

Но все-таки основной причиной, по которой СК хочет свою собственную экспертизу, юристы называют невероятно затянутые сроки проведения судебно-медицинских экспертиз в учреждениях Минздрава.

Время идет — срок растет

Срок проведения судебно-медицинской экспертизы может превышать срок давности привлечения к ответственности по уголовному делу. И дело закрывают, просто потому что не успели провести экспертизу.

— Ситуация с судебно-медицинской экспертизой в федеральном центре, на мой взгляд, вообще критическая, — говорит Ольга Зиновьева, адвокат петербургской юридической компании Onegin Group, глава Центра медико-правовых инноваций (МПИ) инновационного научно-технологического центра «Сириус». — Например, срок давности привлечения к ответственности по части 2 ст. 118 УК РФ (причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей) и по части 2 ст. 109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей) составляет два года. Следствие часто не успевает уложиться в этот срок, в том числе из-за очень длительного проведения судебных экспертиз. 

И следователи, и суд могут устанавливать предельные сроки для проведения экспертиз, пытаясь обязать экспертное учреждение выполнить экспертизу и за месяц, и за два. Но из-за колоссальной загруженности эксперты не соблюдают эти сроки, — продолжает Ольга Зиновьева. — Экспертиза может идти и четыре месяца, и полгода, и год. При этом и потерпевшие, и обвиняемые, и следствие, и суд могут запросить повторную экспертизу… Иногда следователи находят выход из этой ситуации. Переквалифицируют обвинение на ст. 238 УК РФ — «оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей». Это тяжкий состав с возможным наказанием в виде лишения свободы сроком до шести лет и со сроком привлечения к уголовной ответственности 10 лет.

Алексей Старченко, президент Национального агентства по безопасности пациентов и независимой медицинской экспертизе, подтверждает, что очень часто более длительный срок привлечения к уголовной ответственности — это иногда единственная причина переквалификации медицинских дел на более тяжкий состав.

— Если бы судмедэксперты укладывались в сроки, предусмотренные статьями для неосторожных профессиональных преступлений, то квалификаций и приговоров медработникам по тяжкой 238-й статье было бы объективно меньше, — считает Ольга Зиновьева. — Я не раз была свидетелем угроз следователя в адрес подозреваемого или обвиняемого о квалификации или переквалификации состава на более тяжкую статью. Нередко такая переквалификация зависит просто от воли следователя, который делает это либо для увеличения сроков расследования, в которые не укладывается классический состав, либо для тактического утяжеления положения обвиняемого.

Медицинские юристы, опрошенные «Правмиром», считают, что 238-ю статью (оказание услуг, не соответствующих требованиям безопасности), по которой дают самые большие сроки, в отношении медработников вменять нельзя. Потому что медицинские манипуляции не являются безопасными.

— Закон «Об основах охраны здоровья граждан» и весь массив отраслевого регулирования пронизаны идеологией информирования пациента о возможных осложнениях медицинского вмешательства, — продолжает адвокат Ольга Зиновьева. — То, что любая медицинская услуга всегда небезопасна, следует из ее характера. Медицинские работники имеют дело с живым, иногда непредсказуемым человеческим организмом. Перед каждой манипуляцией пациента должны проинформировать о ее возможных неблагоприятных последствиях. Поэтому за такую деятельность не должна наступать уголовная ответственность за оказание небезопасных услуг. Статья эта применяется в отношении медработников не более 8–10 лет. Ранее ее применяли исключительно для падающих лифтов, для пассажирских автобусов, выходящих в рейс без техосмотра, и так далее, то есть в отношении услуг, для которых существуют определенные ГОСТом или техническим регламентом четкие параметры безопасности. 

Есть и обратная сторона, которая касается соблюдения прав потерпевших. При поступлении дела в суд часто заранее понятно, что рассмотрение выйдет за предусмотренные законом сроки. Иногда в ситуации, когда подсудимый не под стражей, когда дело не резонансное, тактика защиты при отсутствии активного противодействия со стороны обвинения и суда сводится к затягиванию рассмотрения дела и его прекращению за истечением сроков давности: заседания назначаются раз в три недели, по нескольку раз практикуется неявка защиты, свидетелей и экспертов…

— Когда ты представитель потерпевших, это тебя беспокоит, — говорит Ольга Зиновьева. — Я видела немало коллег, у которых тактика именно такая — затянуть дело. Поэтому, чтобы цель правосудия достигалась, чтобы справедливость в том значении, ради которого должна работать система, торжествовала — сроки проведения судмедэкспертиз должны быть адекватными.

Где взять экспертов?

Сроки проведения судебно-медицинских экспертиз затягиваются, так как экспертным центрам не хватает кадров.

— Бюро, которые проводят экспертизу, укомплектованы на 30%, — комментирует судмедэксперт Олеся Веселкина. — Что касается врачебных дел, то малое количество экспертов могут заниматься только врачебной экспертизой. У нас фактически этим занимается Российский центр СМЭ, где проводят 80% врачебных экспертиз. Они федерального подчинения, к ним идут самые сложные дела. Это очень непростая, интеллектуально сложная работа.

Нехватка кадров приводит к тому, что следователи не могут направлять экспертизы в бюро СМЭ не своего региона. 

— У меня было одно уголовное дело, которое вел очень ответственный следователь, — рассказывает Олеся Веселкина, врач судебно-медицинский эксперт, директор Института судебной медицины и патологии, — он просто взял список экспертных бюро России и направил во все бюро без исключения — это почти 90 позиций — запросы о возможности проведения экспертизы. В 99% случаев он получил отказы. Почему следователи хотят проводить экспертизу в других субъектах? Это очередная конспирологическая теория, что эксперты и врачи заодно, они будут защищать врача, который обвиняется в этом регионе. Поэтому надо делать экспертизу в другом регионе — там будет объективнее. 

А если у СК будет своя собственная экспертиза в каждом регионе, то этой проблемы больше не будет.

Непонятно, какими силами Следственный комитет будет проводить свои экспертизы. Ведь экспертов мало, и их больше не станет. Медицинские юристы и судмедэксперты предполагают, что часть специалистов экспертизы просто перейдет на работу в СК из учреждений Минздрава и бюро. Туда будут приходить молодые судмедэксперты. Но от этого их количество никак не увеличится. И если СК не будет больше проводить экспертизы в учреждениях Минздрава, то сроки их проведения только увеличатся.

— Сейчас появилась информация, что некоторые эксперты назначают проведение экспертизы на 2025 год, — рассказывает судебно-медицинский эксперт Олеся Веселкина. — А сроки давности по делу два года.

— У Следственного комитета недостаточно экспертов на проведение всех требующихся судебно-медицинских экспертиз, — соглашается адвокат Ольга Зиновьева. — Новую службу нужно создать, структурировать, наладить контакты по привлечению внешних экспертов. Это как раз то, что давным-давно наработано у любого столичного или регионального бюро судмедэкспертиз. И там затягиваются сроки проведения экспертизы, потому что дел очень много, а экспертов мало. Из какого источника СК собирается черпать кадры? Видимо, готовить, но тогда для полноценной подготовки нужно лет 15. Поэтому сейчас целиком забрать себе всю судмедэкспертизу они не смогут — это просто невозможно, нет такого количества ресурсов.

Маятник качнулся

Юристы и медэксперты считают, что идеальным вариантом было бы забрать судебно-медицинскую экспертизу и у Минздрава, и у Следственного комитета и отдать в подчинение Минюсту. Тогда бы она была по-настоящему независимой. Но очевидно, что этого не будет.

Распоряжением председателя Следственного комитета Александра Бастрыкина от 22 сентября 2022 года (имеется в распоряжении редакции. — Примеч. ред.) руководителям следственных подразделений как центрального аппарата, так и всех иных следственных отделов приказано исключить назначение судебных экспертиз по материалам проверок и уголовным делам о преступлениях, связанных с некачественным оказанием медицинской помощи, в судебно-медицинские экспертные учреждения, подведомственные Минздраву России.

— На мой взгляд, цель инициативы — включение всех судмедэкспертиз в периметр Следственного комитета, — отмечает адвокат Ольга Зиновьева. — Это нездорово, потому что Следственный комитет, как и суды, при назначении экспертизы должен руководствоваться все-таки обеспечением независимости экспертов и их компетентности. И в мегаполисах, и в регионах не так много хороших экспертов, поэтому их нужно искать исходя из профиля экспертизы, особенностей дела, необходимого состава комиссии, и руководствоваться никак не ведомственной принадлежностью или сроками, которые «горят».

Исходя из анализа статистики Верховного суда и СК по «медицинским» делам, адвокат делает вывод, что врачебные дела по количеству оправдательных приговоров вчетверо превосходят все остальные дела.

— Я сама получала оправдательные приговоры — из четырех приговоров по этой категории дела один будет оправдательным. По этой категории дел 25% оправдательных приговоров при общей оправдательной статистике Верховного суда РФ — менее 1%.

В 2020 году из 230 обвиняемых медработников 18 были оправданы судом или уголовное преследование было прекращено. В 2019 году было 307 обвиняемых и 27 прекращенных дел. 

В 2021 году в Следственный комитет России поступило 6 248 заявлений от граждан о медицинских преступлениях, принято 2095 решений о возбуждении уголовных дел. По направленным в суд «медицинским» уголовным делам было 196 обвиняемых, данных о числе оправдательных приговоров нет.

— Я работаю с этой категорией дел более 20 лет, — продолжает адвокат. — Было время, когда именно пациенту было сложно чего-либо добиться. Но потом маятник качнулся до противоположной точки — и появилась риторика про «врачей-убийц» и впечатление о беспросветном характере врачебных дел и целенаправленном преследовании отрасли. Тем не менее, Следственный комитет реагирует на запросы граждан, потому что медицинская помощь — это очень чувствительная тема, близкая каждому, и, если с человеком или его близким происходит трагическая ситуация, которую он связывает с врачебной небрежностью или безграмотностью, его желание наказать предполагаемого виновника очень объяснимо. Примерно 15 лет назад уголовные медицинские дела были единичными, а сейчас они приобрели действительно массовый характер.

Наталия Нехлебова

 

---

источник :  https://www.pravmir.ru