«У них, как оказалось, даже градусника нормального не было»

Как рассказывает Екатерина Зиятдинова, ее мужу стало плохо 15 августа, после того как он вернулся из очередного рейса по доставке товара.

— В тот день он вернулся с рабочего рейса, разгрузил на КАМАЗе запчасти в Волгограде и, когда уже приехал домой, пожаловался на плохое самочувствие, — вспоминает Екатерина. — У него болела голова и поднялась температура. От парацетамола отказался и просто решил лечь спать. В 6 утра я зашла, а с него ручьи пота текут. Он весь мокрый был. Разбудить не смогла и вызвала скорую. У моего мужа диабет, были шунтирование и инсульт. Я всё это подробно объяснила врачам. Они его осмотрели и увезли в больницу имени Фишера.

По словам Екатерины, придя в сознание, Олег уже не понимал, что происходит вокруг него.

— Сутки он пролежал в реанимации, после чего был переведен в обычную палату первого неврологического отделения. Это было 17 августа. В этот день мы с утра ждали лечащего врача Екатерину Аржанову, которая, как нам сказали, должна была прийти и объяснить лечение. Но этого так и не произошло. Она провела осмотр только в половине восьмого, когда я уже уехала. На следующий день мужу стало еще хуже. Поднялась температура и очень сильно болела голова. До этого ему делали КТ, где инсульт не подтверждался. Я всё это сказала врачу, но она только выписала лекарства от инсульта. Больше никакой диагностики не проводилось. Даже эти лекарства, что врач выписала, мне пришлось покупать самой. У них, как оказалось, даже градусника нормального не было — только электронный, который неправильно показывает. Оказалось, у него температура была 39.6. Парацетамол тоже пришлось давать свой...

По словам Екатерины Зиятдиновой, с 17 по 21 августа единственное, в чём проявлялось лечение ее мужа — это лишь прием выписанных врачом таблеток от инсульта.

— В субботу ему всё-таки укололи какой-то антибиотик, но это ничем не помогло, — вспоминает Екатерина. — Он метался в бреду, а температура не падала. А всё, что было написано в диагнозе — «ишемический инсульт под вопросом». Дочь начала хлопотать, чтобы отца перевели в клинику № 1 ВолгГМУ. В понедельник я пришла искать врача, хотели уже переводить мужа, но ее не было. Мне сказали сотрудницы, что она на обходе. Я искала, но нигде не нашла. В итоге мне всё же признались, что врач отпросилась и придет позже. Вместо нее мне выписку о переводе в другую больницу дала какая-то другая женщина. Но тут, пока мы ждали ответа больницы, Олега куда-то увезли на каталке. Как потом оказалось, на анализ спинномозговой жидкости.

Полученный результат пункции шокировал Екатерину. Оказалось, что у Олега не инсульт, который искали все эти дни, а инфекционное воспаление оболочек головного мозга — менингит.

— Я подхожу спросить, что там в итоге. Мне отвечают — менингит. Я опешила. Во-первых, потому что переводить его в клинику собирались с диагнозом «ишемический инсульт», — плачет Екатерина. — Сказали, что придется ждать нашего врача, чтобы та перевела нас в инфекционную больницу. На тот момент было уже два часа дня. Мы ждали перевода с самого утра, но Анжировой так и не было на рабочем месте. Я бегала между палатой и ординаторской, потому что ему было очень плохо. Олег метался в бреду и сильно температурил. Врачи нас просто игнорировали.

Екатерина рассказывает, что лечащий врач появился только в четвертом часу дня.

— Она нам сказала: «Кажется, вы переводитесь в другую клинику?» Я в ответ: «Вы в курсе результата пункции?» — говорит Екатерина. — Она, конечно же, ничего о ней не знала. Пошла в ординаторскую и заявила мне: «Вы знаете? А у вашего мужа менингит». Но даже после этого мужу пришлось лежать еще несколько часов перед перевозкой в инфекционную больницу. Машина скорой приехала только к семи вечера, муж уже был без сознания. В скорой сказали, что он горит огнем. В инфекционной нам быстро провели осмотр и сразу направили в реанимацию. Это было 21 августа. Состояние было критическим и ему становилось лишь хуже. Врачи признавались, что шансов немного, так как болезнь сильно запущена. Единственное, что сохраняло ему жизнь — аппарат ИВЛ. Вчера Олега не стало.

О том, что произошло с мужем, Екатерина Зиятдинова написала в социальных сетях, упомянув, что будет настаивать на привлечении врача к уголовной ответственности. И там в переписку с ней вступил некий человек с аккаунта, подписанного как Кира Стволин, представлявшийся сотрудником больницы имени Самуила Фишера.

— Идите лечить свои болячки к знахарке! — писал мужчина. — Всем вам никому никогда не угодишь. Все вам плохие и хреновые. Аржанова — невролог высшего полета! Я это говорю как человек, который работает с ней очень давно. Я знаю ее как профессионала в своей работе. И если вы решили, что вашему папочке все обязаны, вы глубоко ошибаетесь! Медсестры работают в отделении в 80 человек. Их всех надо лечить. Вокруг вашего папочки должна крутиться вся медицинская диаспора? Аржанова тоже не резиновая! Она работает в неврологии, реанимации и приемнике. Так что не надо тут козырять, что мы, медики, такие твари и не лечим ваших родственников. Если бы не мы, все бы вы давно уже загнулись.

Причем, как писал мужчина, заработок медиков в больнице имени Фишера крайне невысок — по его словам, он получал по 12 тысяч рублей в месяц.

— За эти деньги я должен заглядывать в ж*пу каждому пациенту? — негодовал Кира Стволин, — За эти деньги я должен быть добрым? А самое интересное, что после таких жалоб нас потом еще и долбят во все щели! Заслуженно?

Как стало известно V1.RU, фотография, которая размещена в аккаунте Киры Стволина, принадлежит жителю Волжского и кандидату в депутаты Волжской городской думы от ЛДПР Кириллу Стволину. В документах на сайте избирательной комиссии Волгоградской области указано, что он работает медицинским братом в ГБУЗ «Городская клиническая больница № 1 им. С. З. Фишера».

— Хочу рассказать о Екатерине Аржановой. Это профессиональный врач. Она начинает утра с осмотров и всё делает добросовестно. Если что-то и случилось с этим дедушкой, то это сильно утрировано, — говорит он. — Я хорошо знал Екатерину, и она всегда работала по совести. Очень удивлен тому, что есть жалобы.

Сам же Кирилл Стволин говорит, что уследить за огромным количеством пациентов крайне сложно из-за острой нехватки медперсонала в больнице.

— В отделении 80 человек. Врачей катастрофически не хватает. Люди думают, что раз их родственник лежит, то над ним должны стоять беспрерывно. Вы поймите, что есть более тяжелые пациенты, и в первую очередь врач всегда идет к ним, — говорит Кирилл. — Дефицит врачей вообще неудивителен с такой нищенской зарплатой. Я сам работал с 2020 года и по этой причине увольняюсь. Сами подумайте, мне 24 года и я получаю 12 тысяч рублей в месяц. В Фишера работал по 24 часа. Зачастую сутки через сутки. На износ и без права на сон. И всё это за нищенскую зарплату. Я не могу ни на ипотеку накопить, ни на одежду. Благо живу с девушкой, которая тоже работает, и на еду нам уже хватает. Но при этом мы старались делать всё возможное. Я работал добросовестно. Но всё равно есть люди, которые считают, что им все вокруг обязаны. Такие всегда и пишут, что им что-то там не так сделали.

В комитете здравоохранения администрации Волгоградской области в свою очередь утверждают, что в больнице имени Самуила Фишера сделали всё, что необходимо:

— По информации медицинской организации, указанный в запросе пациент поступил в стационар 14 августа, — сообщили в комитете здравоохранения администрации региона. — На основании собранного анамнеза заболевания и проведенного обследования пациент был госпитализирован в неврологическое отделение с предварительным диагнозом. Лечение и обследование было продолжено в отделении. В период нахождения на лечении в учреждении в неврологическом статусе менингеальные знаки — признаки, указывающие на данное заболевание — отсутствовали. При этом в анамнезе имелись перенесенные ранее сосудистые катастрофы, а также хронические заболевания сердечно-сосудистой и эндокринных систем. Таким образом, полиморбидный статус пациента мог обусловить нетипичное течение заболевания, то есть стертую его картину. Кроме того, спинномозговая (люмбальная) пункция относится к инвазивным манипуляциям и проводится только при определенных показаниях, когда польза от исследования превышает риск. Также выполнение люмбальной пункции без показаний или в период латентного течения заболевания может быть неинформативно. При появлении у пациента менингеальных знаков, указывающих на развитие заболевания, ему выполнено данное исследование. Пациент переведен на лечение в профильное учреждение с подтвержденным диагнозом.

Ситуацию с озвученной информацией о нехватке кадров и низком уровне зарплат медперсонала в больнице имени Самуила Фишера в пресс-службе регионального ведомства прокомментировало крайне уклончиво, а не по существу.

— По вопросу обеспеченности кадрами ГБУЗ «ГКБ № 1 им. С. З. Фишера» медучреждение поясняет следующее, — ссылаются на ответ из больницы чиновники облздрава. — Заработная плата медработников медучреждения ежегодно повышается в рамках реализации указа Президента РФ от 7 мая 2012 г. № 597 «О мероприятиях по реализации государственной социальной политики» и соответствует установленным им значениям по всем категориям медработников. Кроме того в медучреждении ведется активная работа в рамках кадровой политики. Медучреждением ежегодно выдаются целевые направления для обучения в медицинских образовательных учреждениях с гарантированной возможностью трудоустройства выпускников. Обеспечиваются меры социальной поддержки студентам, проходящим обучение в соответствии с договорами о целевом обучении, в том числе за счет средств от приносящей доход деятельности.

Напомним, ситуация с Олегом Зиятдиновым — уже не первый случай, когда заболевшему менингитом в Волгограде и Волгоградской области не могли оперативно поставить правильный диагноз. Так, в Волгограде двухлетняя малышка спустя несколько месяцев лечения от ОРВИ, аппендицита, туберкулеза и только потом уже — менингита впала в глубокое угнетение сознания. Малышка, которая еще два месяца назад радовала родных своей улыбкой и умениями, превратилась в маленькую изрезанную мумию. Мама девочки просит спасти ее ребенка и перевезти их в Москву, но в комитете здравоохранения уверяют, что это невозможно.