В последние годы всё чаще поднимаются вопросы ответственности за врачебные ошибки. В декабре 2023 года председатель комитета по охране здоровья Бадма Башанкеев заявил о готовящемся законопроекте декриминализации работы медиков. По его словам, проект сейчас находится на рассмотрении в Правительстве РФ.

Нововведение предусматривает ответственность за заведомо ложный донос на врачей, также планируется исключить понятие медицинской услуги из законодательства. Казалось бы, что в этом страшного?

MSK1.RU разобрался с экспертами, чем же плох законопроект и как это повлияет на жизнь пациентов.

В России на случай медицинских преступлений предусмотрены статьи 109, 118 и 238 УК РФ. Нововведения затронут именно последнюю. Так как медицина перестанет быть услугой, то последняя статья не будет применяться к врачебным ошибкам. Именно за нее предусматривается более строгое наказание и самый длительный срок расследования. Теперь доказать вину врача станет намного сложнее, объясняет юрист Юлия Федотова.

— 238-я статья в судебной практике встречается редко, потому что чаще возбуждают дела по 109-й статье — она шире и проще, в нее можно засунуть любой рабочий косяк. Грубо говоря, если врач не выполнил какой-то пункт из приказа Минздрава по лечению болезни, человек от этого умер. Есть причинно-следственная связь между действиями или бездействиями. Кажется, что дело в суд, и всё готово. Но на самом деле, это очень сложно, потому что экспертиза крайне редко эту прямую связь находит, — разъясняет Федотова. — У 109-й статьи сроки давности — два года.

По 238-й статье срок давности — десять лет. Чем больше времени, тем выше шанс привлечь к ответственности врача. Она применима не только к медикам, но в целом к сфере услуг — например, «Хромая лошадь» или крушение теплохода «Булгария», — говорит она.

К нам в редакцию обратилась Александра Ковалева из Тольятти. В мае будет уже пять лет, как женщина борется за правду о гибели своего младшего сына — 28-летнего Вадима. Жизнелюбивый молодой человек ежегодно проходил диспансеризацию. На здоровье он не жаловался, хотя еще в 11 лет у него диагностировали панкреатит.

6 мая 2019 года Вадим поступил в больницу с подозрением на гепатит, но диагноз не подтвердился — на второй день пришли отрицательные анализы.

— В анамнезе — хронический панкреатит, а он дает же такие же симптомы — пожелтение кожи, склер, как и гепатит. Врач на это вообще внимания не обратил. Из обследований нам сделали УЗИ, ЭКГ. На этом всё закончилось, они продолжали «бомбить» его препаратами от гепатита, которого у него не было, — рассказывает MSK1.RU женщина.

— Утром 11 мая раздается звонок: «Срочно приезжайте в больницу, нужно поухаживать за Вадимом». Через минут 10 я уже была в больнице. Захожу в палату, а мой сын практически без сознания лежит. Во всей больнице более чем на 500 коек не было врачей. Главврач и начмед не посчитали нужным выводить персонал в праздники, в выходные дни. Они решили, что медсестры со всем справятся. Единственный врач на всю эту больницу — это врач приемного покоя, — объясняет Александра.

В реанимации Александра смогла посетить сына дважды — 11 и 12 мая. На следующий день сердце Вадима остановилось, но его мать до сих не знает, во сколько именно.

— Я позвонила в 20:37, тогда врач сказал, что мой сын умер пять минут назад (20:32. — Прим. ред.). Мы доехали за 10 минут до больницы, нам сказали, что Вадима уже увезли в морг. При этом по протоколу смерти он ушел в 21:40. Позже санитар, который отвозил тело, назвал другое время — 19:30. Так во сколько же он умер? — задается вопросом Александра.

Причиной смерти патологоанатом назвал острую печеночную недостаточность «вследствие токсического поражения печени химическим веществом неизвестного генеза» (происхождения. — Прим. ред.). Согласно предоставленным Александрой медицинским документам, в реанимации Вадиму кололи лекарства, которые не используют при нарушении работы печени — от этого возникает передозировка. Этот факт подтвердили и эксперты казанского бюро СМЭ, к которым обращалось следствие.

— Когда сделали эксгумацию, врач обнаружил, что у моего ребенка не хватает килограмма печени. Мы смотрим селезенку. Из нее тоже вырезали большой кусок. Куда всё это делось? Отсутствуют кишечник, аорта и язык по какой-то причине. Более того, на правом бедре оказался огромный шрам, которого до больницы не было. Более того, мы смотрим протокол вскрытия в морге, патологоанатом не описывает ни одной дырочки от медицинской манипуляции. То есть, исходя из описания, моему ребенку не вводили ни системы, ни дренажи, нет следов от катетера или трубки ИВЛ, — объясняет Александра.

— Если решат декриминализировать, то 238-я статья станет неприменимой к врачам. Возникает вопрос, как это повлияет на качество медицины? Что изменится? В некачественной помощи виновато слово «услуга»? — возмущается Ковалева.

Редакция MSK1.RU отправила запросы на получение информации в Министерство здравоохранения Самарской области, Следственный комитет региона, а также в СК РФ.

Редакция дозвонилась до главы комитета Госдумы по охране здоровья Бадмы Башанкаева, который продвигает инициативу. Но политик отказался комментировать ситуацию с законопроектом, сославшись на занятость. Аналогичный ответ мы получили от его заместителя Леонида Огуля.

Многие врачи с энтузиазмом воспринимают грядущую инициативу, в их числе и председатель профсоюза работников здравоохранения Анатолий Домников. По его словам, медицинское сообщество давно боролось за право называть свою деятельность не «услугой», а «оказанием помощи».

— Мы за это так много боролись. Дай Бог, чтобы это всё осуществилось. Медицинских работников обижает понятие «услуга», им это никогда и не нравилось. Оно родилось, когда появилось обязательное медицинское страхование и нужно было как-то медицинскую деятельность назвать, — рассказывает MSK1.RU Анатолий.

Как уточнил Домников, он не интересовался, что будет с уголовным процессом в отношении врачей, если здравоохранение перестанет оказывать услуги. Действительно, законопроект пока не опубликован, но при этом инициаторы нововведения не уточняют, какой именно срок давности будет у медпреступлений. Вполне возможно, что для них останутся только 109 и 118-я статьи УК РФ.

— Общество беспокоится, что врачей-убийц надо наказывать. Мы не ощущаем себя ими. У нас всегда было: «Я сделал всё, что мог. Кто может лучше, пусть делает». Никакого злого умысла у врачей никогда не бывает. Если я потерял кого-то из своих родственников, конечно, меня гложет неприятное ощущение. Хочется свою собственную вину, которую я допустил по отношению к своим родителям или каким-то близким, которые у меня безвременно ушли, на кого-то переложить. Зачастую такими козлами отпущения становятся именно медицинские работники, — вздыхает Домников.