Одну из пациенток после кровотечения при платной операции спасали врачи 40-й больницы. Другой удалили здоровые зубы — как она говорит, без ее согласия. Еще одна женщина рассказала, что после имплантации у нее оказался поражен лицевой нерв. А четвертой уралочке пришлось делать пластическую операцию после осложнений при удалении зуба. Суды с клиниками все они проиграли.

Судьи выносили отказы, поскольку эксперты одного и того же частного екатеринбургского бюро не находили никаких дефектов. Сейчас пациентки, которые не были знакомы друг с другом, объединились и просят следователей проверить организацию. По их мнению, экспертные заключения были сфальсифицированы, а юристы, представляющие интересы медучреждений, состоят в сговоре с руководителем бюро. Рассказываем, что известно.

Три года назад жительница Лесного Светлана Гришина обратилась в одну из стоматологических клиник Екатеринбурга: ей нужно было выровнять зубы с помощью брекет-системы. По словам пациентки, в клинике ей объяснили, что для правильной установки брекетов надо удалить два зуба мудрости. Это делали под общим наркозом: операция была достаточно сложной. Из-за некоторых анатомических особенностей пришлось разрезать десну и кость.

Светлана рассказывает, как, проснувшись после наркоза, она узнала, что вместе с «ненужными» были удалены два здоровых зуба.

— Мне тогда объяснили, что здоровые зубы удалили для симметрии, что это было необходимо — якобы без этого невозможно поставить брекет-систему, — объясняет уралочка. — После наркоза мне было очень плохо, никаких сил спорить, возмущаться не было. Расплатилась, ушла.

Все медицинские манипуляции обошлись Светлане в 300 тысяч рублей.

— Через день после операции пошла в клинику выяснять у заведующего, зачем трогали здоровые зубы без моего согласия. Мне объяснили, что это было необходимо. Я возмущалась, почему не предупредили. Я бы не согласилась, пошла бы проконсультироваться в другую стоматологию, — говорит она.

А через две-три недели после того похода в стоматологию у Светланы под брекет-системой возникли проблемы: начали шататься остальные здоровые зубы.

— Начали расшатываться зубы под брекетами, начали наклоняться внутрь. Щеки ввалились, язык попадал между зубов, я не могла есть, появилась шепелявость, — рассказывает женщина. — Я снова обратилась в ту же клинику, описала ситуацию, но меня за три месяца так и не смогли принять: то у них все приемы уже расписаны, то заболел врач.

В итоге Светлана обратилась в другую клинику. Там ей объяснили, что дуга установлена неправильно, поэтому она давит на зубы, отсюда все беды.

— Опытная врач, к которой я попала на прием, удивилась: «А зачем вам здоровые зубы удалили?!» — продолжает наша собеседница. — Объяснила, что именно в моем случае можно было не трогать их. В итоге там всё поправили, переустановили брекет-систему, подняли завалившиеся зубы, потом на место тех самых удаленных здоровых зубов вставили импланты.

Светлана говорит, что заплатила за это еще около 400 тысяч рублей.

Женщина обратилась в суд Лесного (по месту ее регистрации) с гражданским иском к клинике с требованием возместить моральный вред. На первом заседании представители стоматологии готовы были пойти на мировую, обговаривали размер возможной компенсации в 437 тысяч — всё это зафиксировано в протоколах. Пациентка отказалась: сумма не покрывала все расходы на лечение.

Решить, есть ли дефекты в работе, должна была экспертиза. Светлана говорит, что они с адвокатом требовали провести ее в госучреждении, больше доверяя ему, но судья назначила экспертизу в том месте, которое заявил юрист стоматологии, — в екатеринбургском ООО «Медицинское бюро экспертиз и исследований».

В итоге эксперты этого бюро пришли к выводу, что никаких дефектов оказания помощи не было, брекеты установили правильно, а удаление было необходимо. Поясним, что удаление, в том числе здоровых зубов, — действительно один из способов лечения в ортодонтии. Но, конечно, при этом пациента обязаны поставить в известность, всё объяснить и получить информированное согласие на такое лечение.

Светлана утверждает, что ее не поставили в известность:

— И вдруг после того, как пришли результаты экспертизы, юрист клиники представляет суду соглашение о медицинском вмешательстве, подписанное мной и хирургом.

Женщина уверена, что соглашение дописали позже.

— А еще суду представили мою медицинскую карту из клиники с диагнозами, о которых я не знала, которых у меня не было.

Перед приемом заполняла анкету с многочисленными вопросами о состоянии здоровья, в том числе был вопрос про кровоточивость и про пародонтоз — ответила отрицательно. Как мне могли сразу установить брекеты? Пародонтоз — противопоказание для этого. Также в карте была указана какая-то редкая аномалия строения зубной системы, — отмечает Светлана.

По результатам экспертизы с учетом того, что согласие пациентки было, ее иск признали необоснованным. Ходатайство Гришиной с требованием провести почерковедческую экспертизу судья отклонила.

Со Светланы взыскали судебные расходы — 170 тысяч за услуги юриста и за работу экспертов. Из-за всей этой истории она потеряла около 900 тысяч рублей. Апелляцию подавать не стала.

— У меня опустились руки, я остановилась. Решила, что правды я в этих судах не найду. Я со вставленными имплантами, еще и заплатила стоматологии, где меня оставили без зубов, — возмущается пациентка.

Жительница Тюмени Светлана Полякова признана потерпевшей по уголовному делу. В 2019 году женщине установили шесть имплантов в одной из тюменских стоматологических клиник.

— На третий день после установки начались адские боли в области лица. Не могла ни ходить, ни сидеть, ни разговаривать. Появилась заторможенность. Снова пришла в ту стоматологию — сказали: «Так и должно быть, потерпите». А мне всё хуже и хуже: лицо то жгло, то немело. Тянущие боли, головные боли, — вспоминает Светлана Михайловна.

Пациентка обратилась к неврологу. Та объяснила, что поражен один из лицевых нервов и боль именно от этого. Точный диагноз: «невропатия второй ветви тройничного нерва». Потом это было подтверждено исследованиями. Невролог предположила, что тройничный нерв был поврежден при имплантации, поскольку всё началось сразу после операции.

Полгода Светлана была на больничном.

— Ходила в стоматологию, просила исправить ошибки, там собирали комиссии, меняли протезы, установленные на импланты, но лучше не становилось, — рассказывает пациентка. — Головные боли, слабость, онемение, жжение — всё продолжалось.

Светлана Михайловна обратилась в частное экспертное медицинское бюро, представила результаты исследований. По заключению экспертов, «возникшая неврологическая патология с большей вероятностью связана с проведением оперативного вмешательства, постановкой анестезиологического вмешательства по установке зубных имплантов».

Женщина отправилась в СК. Тюменские следователи возбудили уголовное дело по статье 238 — о предоставлении услуг ненадлежащего качества, повлекших вред здоровью. Материалы направили на экспертизу в бюро при Следственном комитете.

В это же время Светлана обратилась в суд с гражданским иском о компенсации. Суд проходил в Екатеринбурге — по месту регистрации пациентки. Она здесь какое-то время жила.

— Юрист стоматологии предложила сделать экспертизу в частном бюро. Мы с адвокатом просили направить в СМЭ (государственное учреждение, Свердловское бюро судебно-медицинской экспертизы. — Прим. ред.), но ответчики предложили оплатить экспертизу сами. Мы согласились, — рассказывает Светлана.

Дело, как и у нашей предыдущей героини, попало в ООО «Медицинское бюро экспертиз и исследований».

Когда на суде огласили заключение экспертов, Светлана Михайловна, мягко говоря, удивилась. Оказалось, что все проблемы с ее здоровьем из-за того, что у нее одна почка. И та не своя — имплантированная, вторая почка удалена. Но у женщины никогда не было проблем с почками, а самое главное — их две, своих. И это подтверждалось результатами УЗИ.

В итоге историю с одной почкой объяснили случайностью: одна почка была у какой-то другой пациентки. Назначили повторное исследование. Несмотря на протесты истца (как говорит Светлана, после «одной почки» доверия к экспертам уже не было), дело направили в то же бюро.

В этот раз эксперты пришли к выводу, что причина плохого самочувствия — остеохондроз. Это заболевание действительно в каких-то случаях может вызвать неврологические патологии. Раньше пациентка обращалась к неврологу с жалобами на боль в спине и ей был поставлен такой диагноз. Невропатии тройничного нерва, судя по экспертизе, у женщины нет, хотя ЭНМГ-исследования указывают на эту патологию.
 

— На это общее заболевание — остеохондроз — можно списать всё что угодно, все жалобы. Но проблемы у меня начались сразу после имплантации, — говорит Светлана. Женщина уверена, что заключение некорректное и что оно вводит суд в заблуждение.

Готовясь к апелляции, пациентка обратилась в другую частную экспертную компанию, там сделали вывод, что экспертиза действительно необъективна. Но главным аргументом для судей всё-таки стало заключение экспертизы, назначенной судом. И апелляцию, и кассацию Светлана проиграла. Верховный суд оставил в силе решение первой инстанции.

Повторную экспертизу в другом бюро назначать не посчитали нужным. Со Светланы тоже взыскали судебные издержки — 280 тысяч за экспертизу и за работу юристов, представляющих клинику.

Одним из последствий этих судебных дел стало обращение в Следственный комитет. Светлана Полякова, Светлана Гришина и еще две пациентки вместе с адвокатами пришли на личный прием к руководителю регионального СУ СК, заявив о возможном преступлении: о предоставлении заведомо ложных заключений.

Также они обратились к руководителю СК РФ Александру Бастрыкину — попросили проверить частную экспертную организацию. Женщины предполагают, что руководитель ООО «Медицинское бюро экспертиз и исследований» и юрист, представляющий интересы клиник, аффилированы и «разработали схему с подложными экспертизами в суде» (цитата из обращения).

Екатеринбургский адвокат Борис Ченцов присутствовал на той встрече в свердловском СУ СК. Он представляет интересы одной из пациенток: у женщины началось кровотечение во время операции в коммерческой клинике, помощь при осложнении оказать сразу не смогли, пациентку спасли в 40-й больнице.

Ее дело дошло до суда. Экспертиза, сделанная в том же бюро, не нашла никаких дефектов оказания медпомощи. Адвокат, усомнившись в достоверности заключения, начал искать всё, что известно об этой частной организации.

— Изучив информацию на сайтах свердловских судов о процессах, где заключение давало то самое бюро, увидел, что из девяти дел, которые я нашел в открытом доступе, не было ни одного решения в пользу пациента! — удивляется адвокат. — Мы направили адвокатский запрос в бюро с просьбой ответить, были ли случаи, когда в ходе всех проведенных экспертиз были найдены дефекты. Но нам отказали, объяснив это коммерческой тайной.

Борис Ченцов также выразил сомнение в компетентности руководителя этой коммерческой организации Екатерины Мостовой.

— Так, судам предоставлялась информация о 20-летнем стаже ее работы экспертом. Из открытых источников известно, что Мостовая возглавляла районное отделение Свердловского бюро судмедэкспертизы с 2006 по 2012 год. Далее было восемь лет перерыва. В 2020 году Минздрав отказал ей в выдаче лицензии на частную судебно-экспертную деятельность — в связи с длительным перерывом в практике, — сообщил адвокат.

Для возобновления практики, как он отметил, Екатерине Мостовой нужно было пройти профессиональную переподготовку.

— Тогда был предоставлен диплом от пермского бюро о прохождении обучения, переподготовки. В итоге ее ООО всё-таки было зарегистрировано в 2020 году.

Вопросы вызывает и другая информация: владелец частного бюро и юрист, представляющая клиники, Марина Агапочкина — давние хорошие знакомые. Они в друзьях в соцсетях (осмотр страницы проведен у нотариуса), точно известно, что ранее вместе работали в одной организации: юрист — бывшая начальница руководителя бюро, — добавил адвокат.

Как подчеркнул Борис Ченцов, он не может никого обвинять.

— Правовую оценку должны дать правоохранительные органы. Вполне возможно, что не во всех этих девяти исках пациенты правы. Бывает, что люди в силу медицинской неосведомленности не могут объективно оценить ситуацию. Но люди имеют законное право получить информацию, выяснить, насколько качественно была оказана помощь. Для этого и обращаются в суды.

Но в данном случае достоверность, компетентность и объективность заключений частного бюро вызывают сомнения, — отметил юрист.

Мы связались с противоположной стороной конфликта. Другое мнение представляет юрист Марина Агапочкина, которая защищает врачей в судах. Марина представила свои аргументы, она отрицает предположения о намеренной фальсификации и аффилированности с частным экспертным бюро.

По словам юриста, сам факт знакомства с руководителем организации никогда не отрицался. Но это, по словам нашей собеседницы, не влияет на объективность.

— Представьте себе судебные дела, связанные с РЖД или какой-либо авиакомпанией. Судья хотя бы раз в жизни мог летать этой компанией, ездить на поезде. Но это не значит, что он не может разрешить спор, связанный с этой компанией. По поводу данной ситуации — повторю слова старой пословицы, которые приводит руководство нашей страны в ответ на фейки и лживые обвинения в адрес страны.

А когда люди, не обладающие специальными познаниями в медицине, вопреки профессиональному мнению экспертов считают себя правыми, у них, конечно, появляется желание поставить под сомнение экспертизу. Но при этом истцы реализовали свои процессуальные права во всех судебных процессах. И суд дал им оценку, — сказала юрист.

Наша собеседница объяснила, что некоторые экспертизы были также проверены другими экспертными организациями: суд назначал повторное исследование в другом бюро и выводы были подтверждены. При этом она признает, что в ситуации наших героинь суд не счел это нужным.

— Но случай лечения Поляковой проверила комиссия Росздравнадзора и не нашла никаких нарушений. Все доводы, что я могу влиять на мнение специалистов-экспертов — стоматологов, травматологов, неврологов — бездоказательны, — утверждает Марина Агапочкина.

По ее словам, суд в каждом случае внимательно рассматривает все доводы сторон — поскольку экспертиза является лишь одним из доказательств в ряде других — и выносит свое решение.

— То же самое можно сказать о случае с пациенткой из Лесного: суд давал оценку на основе всех доказательств. Есть установленные законом обстоятельства, которые позволяют отвести того или иного эксперта или признать ту или иную экспертизу ненадлежащим доказательством. Существует такой термин — потребительский экстремизм.

И, кстати, в огромном количестве экспертиз этого бюро (в связи с которым нас обвиняют) выводы сделаны не в нашу пользу. И мы в этих случаях охотно заключаем мировые соглашения. Утверждение, что все решения вынесены не в пользу пациентов, не соответствует действительности, — говорит юрист.

Она поясняет, что заключение выносит не один человек, а комиссия, где работают опытные специалисты, которые дорожат своей репутацией и предупреждены об уголовной ответственности.

— Но в данных двух случаях нет никаких оснований с медицинской точки зрения прийти к другим выводам, — уверена Марина Агапочкина в том, что касается лечения Светланы Гришиной и Светланы Поляковой.

Сейчас пациенты и их адвокаты ждут реакции от следователей. Проверка идет уже два месяца. Светлана Полякова ожидает экспертизы по уголовному делу, ее готовят в бюро при Следственном комитете. Эта экспертиза должна поставить точку в ее истории и прояснить, насколько качественно была выполнена экспертиза в частном бюро.