Алевтина Хориняк, 71-летняя врач-терапевт из Красноярска, больше 50-ти из которых она работает в медицине, оказалась на скамье подсудимых за то, что выписала сильнодействующий препарат умирающему больному.

Семью Виктора Сечина, которому помогла с лекарствами, женщина знала больше 20 лет, и ухаживала за умирающим от рака отцом Виктора, потом за ним самим. Это случилось в 2009 году, перед майскими праздниками, а льготных поставок трамадола (лекарство из группы наркотических средств, обладает выраженным обезболивающим действием – ред.) в городе не было. «Я ужаснулась, как он столько дней будет жить без препарата, поэтому и выписала», -  Алевтина Петровна. А теперь за спасение пациента ее судят сразу по двум статьям: «подделка документов» и «незаконный оборот сильнодействующих веществ с целью сбыта»… «Поделка» заключалась в том, что больной всего лишь не был прикреплен к ее поликлинике, а «сбыт» - в двух выписанных рецептах... 

Впереди Виктора ждали майские праздники - несколько дней невыносимых мучений 

Витя Сечин – инвалид детства, родился с врожденным заболеванием мышц, руки и ноги у него были недоразвиты, как и туловище, росла одна голова. Синдром «стеклянного человека», так по-другому называют этот диагноз. У Вити ломались кости, даже когда мама перестилала ему постель, из-за неразвитости мышц каждое движение давалось ему с болью. Но несмотря на свой недуг Виктор много читал (у него двигались лишь кисти), увлекался историей, мог цитировать отрывки из любимых произведений. Мать боялась оставить его одного даже на 10 минут, если он сидел (а сидеть он мог только в подушках) и наклонялся вперед, мог задохнуться – слабые мышцы не держали тело. Все время с ним кто-то был, если мать отлучалась в магазин или в аптеку, за Витей присматривали ее знакомые, и конечно его частенько навещала Алевтина Петровна. В 53 года у Виктора Сечина, ко всему прочему обнаружили рак, измученный постоянными болями человек начал угасать на глазах. Через два года, когда у него пошли метастазы, онколог назначил ему сильнодействующие препараты, чтобы хоть как-то облегчить его страдания (Виктор получал их бесплатно по федеральной льготе). Но в конце апреля 2009 года в город препаратов по льготной программе не поступило, а впереди были майские праздники и несколько дней невыносимых мучений...  

- Он звонил по всем инстанциям, добивался через аптечное управление, но везде ему отвечали: «поставок нет, пусть врач выписывает платный рецепт», - рассказывает Алевтина Хориняк. – К своему врачу обратится он уже не мог, так как это были выходные, и умолял, чтобы я ему выписала трамадол. Но в аптеках той дозировки, которую я выписала, не оказалось. Тогда Виктор еще раз обзвонил аптечные сети и узнал, что в одной из них продается этот препарат, но другой дозировки. Тогда я и на него выписала платный рецепт. Говорю их знакомой, которая поехала за лекарствами – ты на всякий случай возьми оба рецепта, вдруг пока ты едешь, одного из них уже не будет. А она, не подумав, предъявила сразу оба рецепта и за одним чеком ей выдали три стандарта препарата.

И это не единственное нарушение. По закону, врач могла выписать препарат только «своему» пациенту, который прикреплен к ее поликлинике. А Виктор жил в другом районе, и получить рецепт мог только от врача в поликлинике по месту прописки (а к медучреждению, в котором работала Хориняк, прикрепить лежачего, нетранспортабельного больного было невозможно). Но ведь прикрепление к поликлинике и уголовное дело – это разные вещи, разводит руками терапевт. Да и поступить иначе в этой чудовищной ситуации Алевтина Петровна не могла, считая, что на ее месте так бы поступил любой врач, у которого есть сердце. Прежде всего она думала о спасении жизни, а не о каких-то формальностях. Если бы терапевт знала, чем ей могут грозить эти «формальности», признается, что все равно бы выписала рецепт, потому обязана была помочь умирающему человеку.     

- Сын уже кричал от боли, невозможно было смотреть на его страдания, - не сдерживая слез вспоминает мама Виктора, Анастасия Тимофеевна, пожилая худенькая женщина, которая всю жизнь посвятила больному сыну. -  Если бы Алевтина Петровна нам тогда не помогла, у него бы сердце разорвалось от боли!

Идите, посмотрите на этого «наркомана»

Этих препаратов Виктору хватило, чтобы продержаться до 22 мая, почти месяц. После того случая он прожил еще два года, ушел из жизни в 57 лет, хотя с таким диагнозом, говорят медики, люди доживают только до подросткового возраста. Терапевт спокойно работала. Но в 2011 году, во время тотальных проверок аптечных сетей, выписанными врачом рецептами заинтересовался наркоконтроль (в 2008 году это сильное обезболивающее включили в список препаратов, оборот которых должен строго контролироваться, а в 2009-ом начались проверки – ред.). Но женщина не понимает, за что ее судят, ведь она спасала человека:   

- Да, мы знали о строгой отчетности этих препаратов, до нас приказ дошел в 2008 году, мы в нем расписались, но еще как-то не были насторожены, - говорит Алевтина Хориняк, - и когда я выписывала платный рецепт, не считала это каким-то нарушением. И понятия не имею, почему мне приписали статью «за сбыт», вроде как выписала рецепт знакомому наркоману. Я сказала тогда сотрудникам из наркоконтроля, вы придите к Виктору, посмотрите на этого «наркомана»! Но когда следователь зашел к нему, увидел Витю, через секунду выскочил из комнаты! Да, с первого взгляда смотреть на него страшно, но зато какой это был умный, золотой души человек. Я подошла к нему тогда, обняла, прижала его к себе, успокоила. Он был как сын для меня. И следователя пыталась вернуть: «Да вы поговорите с ним, он нормальный человек, он вам все объяснит». Но тот даже разговаривать с ним не стал и что-то писать в бумагах своих начал. Только потом мы узнали, что по записям этим, Виктор на свою болезнь сильно-то и не жаловался и в выписанном лекарстве не нуждался: у него якобы не было медицинских показаний к применению этого препарата. В то время, как человек умирал от боли!     

Алветину Петровну по-доброму можно назвать врачом «старой закалки», почти каждого из своих почти 1700 пациентов на своем участке она знает в лицо. После смены в поликлинике вместе с терапевтом идем «на обход», по вызовам. Заходим к пожилой женщине, которую та встречает как родную.

- Так, давайте давление измерим, - обращается терапевт к Людмиле Елесиной, обворачивая ее руку жгутом. - Высокое… примите сейчас эти таблетки, и вот эти еще вам выпишу – принимайте одну утром и вечером.

Сосредоточенная, серьезная, Алевтина Хориняк интересуется, давно ли у Людмилы Александровны был соцработник, все ли лекарства ей принес. Заговорили про ее сына, которого когда-то врачи признали «безнадежным». Парень попал в аварию, на него упало дерево, и вместо спины у него была одна сплошная рана. Он был полностью парализован. В больнице его держать не стали, отправили умирать домой…

- На нем места живого не было, - всхлипывает Людмила Елесина. – Алевтина Петровна, дай бог ей здоровья, от него не отходила, приходила каждый день. Каждый день! Раны, пролежни у него постепенно зажили, и он даже мог сидеть в инвалидном кресле, заново научился говорить. - Людмила Александровна прерывается из-за слез. Успокоившись, продолжает. - Было сильно тяжело, у меня тоже со здоровьем проблемы, и когда я упала в обморок, сын сказал «мама отвези меня в больницу, не мучайся» (там он умер через 4 месяца)...           

Алевтина Хориняк за свой 50-летний стаж работы видела многое, и что такое умирать от боли знает не понаслышке. Еще девчонкой она работала медсестрой в онкоцентре, ухаживала за тяжелыми больными. Раньше, рассказывает терапевт, безнадежных пациентов, которым жить оставалось считанные дни, оставляли умирать в клинике, чтобы их мучений не видели близкие. За ними наблюдали врачи, ухаживали медсестры, вовремя и без перебоев давали лекарства, кололи обезболивающее. А сейчас онкобольных, которым не помогли ни операции, ни сеансы химиотерапии, отправляют домой. К таким «тяжелым» пациентам даже скорая не выезжает, мол, рак – это не повод для выезда. А сколько кругов ада приходится пройти их родным, чтобы получить долгожданный льготный рецепт, сколько часов в очередях выстоять, чтобы потом придти в аптеку, где тебе равнодушным голосом скажут, что в наличие этого препарата нет, и неизвестно когда он будет... А льготный рецепт действует всего 5 дней, дальше – он недействителен. И чтобы получить новый, приходится снова и снова бежать по замкнутому кругу. А если онокбольному прописывают сильный анальгетик, необходимо, чтобы он поступал в организм постоянно, чтобы хоть как-то облегчить невыносимые боли. Но когда в поисках спасительного средства люди натыкаются на это «нет и не будет», доведенные до отчаяния, поднимают все свои связи, обращаются к врачам «по-знакомству». Как поступила и мама умирающего Виктора, и сотни, тысячи других людей, оказавшихся в подобной ситуации.

Закон или сострадание?

В Управлении Федеральной службы наркоконтроля по Красноярскому краю дело Алевтины Хориняк комментировать отказываются, до решения суда. Но в неофициальной беседе говорят, что «закон есть закон и они просто обязаны его выполнять».

С этим же согласны и правозащитники, которые считают, что сострадание состраданием, но правила нарушать нельзя.

- В этом конкретном случае могут быть смягчающие обстоятельства, как спасение умирающего пациента, но это никак не исключает уголовной ответственности, - считает Иван Хорошев, адвокат Первой красноярской коллегии адвокатов. - Иначе мы так в сострадание все можем превратить! В этом году это уже третий подобный случай. Врач из Железнодорожной больницы, а терапевту тоже 70 лет, говорит «Я незаконно выписала рецепт, что делать?», в Туруханском районе врач выписал обезболивающий пластырь, содержащий метаморфины… И главное, все все понимают. Смотрите, насколько безалаберное отношение к закону: «Я порядок знаю, но мне на него наплевать», а за этим неизбежно следует наказание. А иначе мы не научимся.  

17 мая в районном суде Октябрьского района Красноярска должно состояться последнее заседание, на котором Алевтине Хориняк вынесут приговор. По этим статьям 71-летнему терапевту грозит от 4 до 8 лет лишения свободы.

источник :  www.kp.ru

вернуться в раздел новостей