Новости

Оперативное вмешательство

В сентябрьский день 2012 года в воронежскую больницу № 2 «Скорая помощь» доставила очередную пациентку. Пожилая женщина жаловалась на сильные боли в животе. Ей сделали операцию, но безуспешно, и тогда пациентка поехала за помощью к белорусским врачам, в Минск. После, когда вернулась домой, решила обратиться с жалобой в редакцию.

Версия пациентки

В памяти Розы Алексеевны Зубаревой день 21 сентября 2012 года остался навсегда. В тот пятничный день с самого утра боли стали нарастать буквально с каждым часом. К полудню стало совсем худо, и муж вызвал «скорую». В приёмном покое воронежской городской больницы № 2 её осмотрели, сделали обезболивающий укол и отправили в палату. Здесь она пролежала и субботу, и воскресенье. Приходила медсестра, давала таблетки, но дежурный доктор так и не появился.

Подобное невнимание Розе Алексеевне было несколько обидно: многие годы врачебной работы в стоматологической поликлинике приучили её внимательно относиться к пациентам. Из истории болезни врачи, конечно же, знали, кто она по специальности, и ей почему-то казалось, что они могли бы более внимательно отнестись к коллеге, попавшей в беду. Увы, не отнеслись.

В понедельник утром в палату зашёл хирург, поздоровался, беседовать с пациенткой не стал, а сразу сказал, что необходимо удалять флегмонозный желчный пузырь, иначе могут быть большие осложнения.

Операция будет проводиться лапораскопическим путём, то есть без больших разрезов, а потому будет платной. Зубарева сказала, что в настоящее время у неё с собой нет денег, но оперативное вмешательство, естественно, оплатит.

27 сентября хирург Виктор Николаевич Седов делает операцию. Через пару дней он зашел в палату реанимации, где находилась больная, спросил о самочувствии и сказал, что поскольку план операции во время её проведения поменяли, то деньги платить не надо.

- Что значит – поменяли план? – встревожилась Роза Алексеевна. – Так вы убрали мне желчный пузырь с камнями или нет? У меня по-прежнему боли в животе.

- Нет, желчный пузырь не убрали, поскольку у вас обнаружилась болезнь Крона, - ответил хирург. – Что касается болей, то они пройдут.

Пациентка взволновалась ещё больше, попыталась спрашивать, что такое болезнь Крона, но врач мягко улыбнулся, сказал, что в такие тонкости вникать ей не нужно. На этом и ушёл. После перевода из реанимации в обычную палату она пролежала в стационаре ещё больше недели, получала таблетки, инъекции, капельницы. Потом её выписали домой, но улучшения всё не наступало, и тупые боли продолжали беспокоить.

Тогда она пошла в областной диагностический Центр, заплатила деньги за исследования, прошла их и попала на консультативный приём к доктору медицинских наук Юрию Пархисенко. Профессор внимательно изучил выписку из медицинской карты, которую Зубарева получила в больнице, осмотрел пациентку, ответил на тревожащие её вопросы о злополучной болезни Крона, которая оказалась аутоиммунным заболеванием с воспалением и возможным некрозом тонкой кишки. Учитывая состояние больной, профессор посоветовал не затягивать с плановой операцией по удалению камней из желчного пузыря.

Живущий в Минске сын Сергей несколько раз звонил в Воронеж, беспокоился о здоровье мамы и, уловив её тревожное состояние, стал настаивать на приезде в Белоруссию. Сказал, что для иностранных граждан операции платные, но делают их прекрасные врачи и никаких осложнений не будет.

И Зубарева решается ехать.

В Минске, по иронии судьбы, она тоже попадает в городскую больницу № 2, но разницу между двумя медучреждениями она ощутила с первых же минут пребывания там. Врачи встретили её приветливыми улыбками и уверениями в том, что операция незначительной сложности и пройдёт быстро.

Молодые, красивые медсёстры всячески выказывали ей свою заботу. Через пару дней её повезли в операционную.

Когда в реанимационной палате пришла в себя, рядом увидела заведующего отделением Дмитрия Дударева. Он держал на ладони три крупных калькулёзных камня.

- Вот, что вы носили в себе, уважаемая Роза Алексеевна! – улыбнувшись, сказал он. – А теперь это, можно сказать, сувениры вам на память.

Хирург подробно рассказал ей, как прошла операция, какая патология обнаружилась. Внимательная доброжелательность Дударева, его улыбка говорили о том, что и сам он радуется хорошему самочувствию гостьи из России. «Теперь вы точно забудете обо всех своих мучениях и переживаниях», – приветливо говорил ей врач.

Все последующие дни медсёстры и санитарки ухаживали за ней, как за самым дорогим человеком. При малейшей надобности можно было нажать кнопку звонка возле кровати, и через несколько секунд рядом возникала приветливая симпатичная девушка в накрахмаленном халатике. Новая мебель палат и процедурных кабинетов, белоснежное отглаженное бельё, менявшееся при малейшем загрязнении, просторные светлые коридоры и постоянная приветливость всего медицинского персонала действовали благотворно.

Через несколько дней швы были сняты, и бывшая больная стала забывать о своих мучениях. Но поскольку сама была врачом, то печальные думы, почему в наших больницах всё не так, заставили её пойти в редакцию газеты.

Версия воронежских врачей

Журналист «Коммуны» попросил главного врача воронежской больницы № 2 Михаила Войтенкова собрать причастных к этой истории врачей. Пришли проводившие операцию хирурги Виктор Седов и Геннадий Карпухин, заведующий отделением Игорь Артёмов, чуть позже подошел профессор кафедры общей хирургии Пётр Кошелев. Разговор был довольно напряжённый, врачи не могли понять: почему возникла эта жалоба?

«Тем более – от бывшего врача, ведь она должна понимать трудности нашей работы, - говорили доктора. – Один такой сигнал может перечеркнуть десятки благодарностей, поступающих к нам от рядовых пациентов».

По мнению собравшихся, «никто ещё не подвергал сомнению профессионализм наших врачей».

- Уровень знаний и опыта наших хирургов общеизвестен, - внушал журналисту главный врач Войтенков. – Половина всех холецистэктомий, проводимых в больницах Воронежа, делается в нашей клинике. Это о чём-то говорит?

- Операция, которую сделали минские врачи, могла быть проведена в любой ЦРБ нашей области, - уверял врач Седов, - потому что мы своей лапароскопией убрали всю патологию в области желчного пузыря, вылечили болезнь Крона и подготовили больную к следующему оперативному вмешательству. Так что успешная операция белорусских коллег, фактически, подготовлена нами. Конечно, мы могли не менять план и за 20 минут сделать то, что намечали, но такая тактика спровоцировала бы самые необратимые последствия, которые могли стать запредельными.

- Больная могла просто погибнуть, - продолжил мысль коллеги ассистент кафедры общей хирургии Геннадий Карпухин. - У неё уже начинались явления серозного перитонита, и сделай мы намеченную операцию, кто гарантировал бы, что не начнётся генеральный перитонит со всеми вытекающими последствиями. Обидно, что наша пациентка так и не поняла этого.

Не согласился с критикой и заведующий отделением Игорь Артёмов. По его мнению, отделение работает ритмично, все исследования проводятся вовремя, записи лечащего и дежурных врачей он сам периодически проверяет, и если есть недочёты, они тут же исправляются. Чтобы в течение суток врачи не подходили к больным, такого, по мнению заведующего, быть просто не может. Фактически, врачи и медсёстры работают на износ, но своих больных никогда не оставляют в одиночестве.

- Конечно, нам неприятны такие жалобы, тем более если они не совсем справедливы. Но, думаю, и они приносят пользу, заставляют нас строже подходить к своей работе, - сказал в завершение встречи Игорь Петрович, и с таким мнением все собравшиеся согласились.

Некоторые размышления о случившемся

Хорошо известно, что врачи в редчайших случаях признают себя виновными. Объясняется это в определённой степени тем, что в нашей стране нет официальных организаций, которые бы вставали на защиту обиженных пациентов. Чаще всего люди пишут эмоционально-взволнованные письма и отсылают их в редакции газет с надеждой, что найдётся журналист, который худо-бедно доведёт их обиду до общественного мнения. Хотя, вроде бы, существуют страховые компании и Росздравнадзор, которые тоже не должны чураться защиты прав пациентов, но поскольку они входят в орбиту Минздрава, то защиту понимают весьма своеобразно, стараясь не дать в обиду критикуемых медиков и «не выносить сор из избы».

Редакция «Коммуны» обратилась, например, в страховую компанию «ИНКО-МЕД» с просьбой разобраться – насколько качественно лечили пациентку Зубареву в больнице № 2. Уже на следующий день пришел маловразумительный ответ.

Первый заместитель генерального директора компании О.А.Богатищев сообщал, что «ИНКО-МЕД, основываясь на нормы (так в тексте.– Б.В. ) фФедерального закона № 323-ФЗ, не имеет возможности предоставить Вашей редакции информацию, содержащую врачебную тайну».

В следующем предложении господин Богатищев надеялся «на дальнейшее сотрудничество в целях информированности населения о правах при получении медицинской помощи».

Но редакция вовсе не просила раскрывать врачебную тайну: журналисты хотели знать – насколько качественно лечат больных в этом ЛПУ?

Вероятно, по мнению зам. гендиректора, уровень профессионализма докторов и является врачебной тайной. Сама пациентка получила от господина Богатищева ещё более странную отписку. Он процитировал Розе Алексеевне выписки из истории болезни, умудрившись при этом перепутать её имя - отчество. А завершил эпистолу вообще замечательно: «К счастью, обследование в амбулаторных условиях Вы провели самостоятельно, что позволило избежать необратимых последствий».

Комментарии к этому опусу излишни.

…Жалоба нашей читательницы Зубаревой выходит за рамки частной обиды пациентки российского здравоохранения. Она – о его тревожном положении, потому что когда пенсионерка с вовсе небольшими доходами вынуждена ехать на лечение в другую страну, иначе, как бедствием системы, это не назовёшь. Почему не уменьшаются потоки жалоб на действия медработников и организацию здравоохранения? Потому что оно, как и в советские времена, находится фактически на всё том же остаточном принципе.

Да, миллиардные разовые вливания завершившейся недавно «модернизации» помогли многим медучреждениям страны, но большая их часть так и тянут полунищенскую лямку. Давайте признаемся, что и массовое закрытие многих сельских медучреждений вызвано именно такими обстоятельствами. Что касается качества и количества медицинских кадров, то катастрофа буквально дышит в спину. В больницах не хватает врачей самых разных специальностей, медсестёр – половина, а санитарок – четверть необходимого числа. Кто из уважающих себя специалистов согласится работать за мизерную по нынешним временам зарплату? Кто соглашается, вынуждены стараться помочь всем больным сразу и работать сутки напролёт, чтобы заткнуть «зияющие бреши».

Усталость и постоянное напряжение воспитывает равнодушие. Хороший хирург не имеет времени спокойно поговорить с больным о предстоящей операции, а после неё подойти к нему и второй, и третий раз. Успокоить, объяснить – почему во время операции поменялась тактика и нельзя было сразу удалить этот злосчастный пузырь вместе с его камнями. Нет у опытного и грамотного хирурга такой возможности, потому что он должен не только «посмотреть» десяток других пациентов, но и отстоять за операционным столом 7-8 часов кряду. Даже при выписке домой общение доктора с пациентом сводится к торопливой скороговорке.

Кстати, «выписка из медицинской карты» превратилась в какую-то древнешумерскую клинопись, которую нормальному человеку прочитать невозможно, а вместо чёткой подписи врача стоит загогулина, её не расшифрует и опытный криминалист. Врачи жалуются, что «от увеличивающейся с каждым годом писанины почерк портится так, что сами не могут прочесть, что написали».

Зачем же компьютерную технику закупали, если сегодня каждый выводит каракули на устаревшем бланке, утверждённом Минздравом СССР в 1980 году?

Недавно министр здравоохранении РФ опять рапортовала Президенту страны, что все проблемы лекарственного обеспечения уже решены. Конечно, Владимир Путин может и не знать истинного положения дел, но зачем же Вероника Скворцова пытается лукавить? Или ей никто не докладывал, что пациенты российских стационаров множество лекарств вынуждены покупать за свои деньги?

Вот и Розе Зубаревой врач порекомендовал послать мужа в аптеку и взять там дюспаталин – симптоматическое средство от болей и спазмов кишечника. Препарат стоит всего 450 рублей и в специализированном отделении он, конечно же, необходим, но денег на него у больницы нет, как нет и на десятки других лекарств. Поэтому уверения, что больные стационаров полностью обеспечены ВСЕМИ НУЖНЫМИ медикаментами, – сказка для тех, кто не знает истинного положения дел в здравоохранении.

источник :  www.communa.ru

вернуться в раздел новостей