Новости

Конгресс по талончикам

В Москве прошел IV Всероссийский конгресс пациентов. Как это мероприятие оценивают врачи?

 

Анна Андронова, писатель

Серьезное мероприятие, в повестке дня целый комплекс важных вопросов: и взаимодействие пациентов с медицинским сообществом, и контроль качества услуг, и правовая защита. В конгрессе участвовали представители 60 с гаком регионов России, приехали гости из Украины, США, Великобритании.

Разрозненные общества пациентов существуют в стране более 20 лет. Изначально все создавались по принципу одного диагноза, одной проблемы. Люди искали помощи, делились своими историями, рекомендовали медицинские центры или врачей, пытались объединяться для получения необходимых лекарств. Именно сами пациенты заставили государство обратить внимание на редкие и тяжелые заболевания, помогли друг другу почувствовать, что они не одни. В 2010 году был зарегистрирован Всероссийский союз пациентов, который сейчас, по мнению уважаемых людей, представляет реальную силу и способен не только просить помощи, но и влиять на государственные решения, предлагать партнерство в реализации социальных программ.

Распространена практика, когда заболевший человек первым делом заходит не в кабинет врача, а на форум в интернете. И находит там ответы на свои вопросы. Леонид Михайлович Рошаль, президент Национальной медицинской палаты, поддерживает создание пациентских организаций именно потому, что они "правильно ставят вопросы и активно ищут ответы на них".

Обо всем этом было сказано на очередном конгрессе. Но чем больше я читала об этом мероприятии, тем тоскливее мне становилось. Модули, модераторы, приветственные речи. В ходе своего доклада министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова сообщила, что "взаимодействие с общественными организациями пациентов позволит органам государственной власти в сфере охраны здоровья получать информацию о проблемах в сфере здравоохранения, установить обратную связь с потребителями медицинских услуг, подготавливать проекты нормативных документов, предварительно обсудив их с сообществом пациентов".

Я за. То есть я врач, и я, конечно, двумя руками за пациентов. За то, чтобы медицинские услуги были качественны и доступны, чтобы больные выздоровели и бесплатно получили положенные им препараты, а виновные в ошибках были справедливо наказаны. Все это хорошо, но почему-то близко не лежит с тем, что я встречаю на работе, а наоборот наводит на цитату из "Собачьего сердца": "Мы, управление нашего дома, пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома!" "Простите,— удивился профессор Преображенский,— кто на ком стоял?"

Ян Власов, сопредседатель Всероссийского союза пациентов, присутствовавший на конгрессе, утверждает, что пациентское сообщество стало более профессиональным, что чиновники и пациенты говорят на одном языке и сели за стол переговоров. Однако при этом, как мне кажется, пациенты перестают быть пациентами. Ткачихи, приехавшие на съезд, перестают ткать, а только обсуждают сам процесс. А власть говорит с народом на своем обычном нечеловеческом языке. К примеру, обсуждается вопрос качества медицинской помощи, которое должно оцениваться по объективным критериям, выработанным с привлечением пациентов. "На основе таких критериев будет разработана система управления качеством, электронного бенчмаркинга, которая в нашей стране должна быть внедрена с 2015 года",— объяснила Вероника Скворцова. Я бы дорого дала, чтобы просто понять смысл этой фразы. Кто из пациентов рядовой поликлиники или стационара оценит усилия министра?

Первая реакция в моей ординаторской на сообщение о конгрессе совершенно искренняя и интуитивная: "Это они что? Против нас там совещаются?" Настроения в обществе на настоящий момент таковы, что мы готовы к чему-то подобному. Общение врача и пациента вне медицинского кабинета происходит в основном в формате жалоб.

Для того чтобы понять, что происходит на местах, надо идти не в пресс-центр "РИА Новости", а в палаты и поликлиники. Как сказал один из моих коллег: "Пациенты в очередях, а не на конгрессах". Давайте туда и отправимся. Например, в кардиологическое отделение городского сосудистого центра. Пациентка — женщина 50 лет с обширным инфарктом после внутрисосудистого вмешательства. Два раза вызывала скорую, которая при болях в груди лечила ее "от хондроза", пока свекровь-сердечница не заставила самой поехать на такси к врачу и снять кардиограмму. Мужчина в другой палате с приступом аритмии и инфарктом. Заболел 16-го, на следующий день вызвал врача, тот порекомендовал таблетки и велел приходить через три дня. Стало хуже — понадобилась запись к кардиологу и талон на кардиограмму на 25-е число! После кардиограммы — к нам с инфарктом. Еще один — поддался на уговоры участкового врача и пришел на диспансерный осмотр. Почти четыре часа провел в разных очередях и перед последним кабинетом в списке (где снимали кардиограмму) ему уже было настолько плохо, что пришлось прилечь на топчан. Инфаркт — в больницу...

Этот список бесконечен, и, познакомившись только лишь с некоторыми случаями, можно легко сформулировать очевиднейшие выводы. Что первичная профилактика главной "чумы" XXI века — сердечно-сосудистых заболеваний — не выдерживает никакой критики. Люди не имеют простейших представлений о факторах риска, настороженности на симптомы, так что можно собирать конгресс из населения с повесткой дня: "Как не стать пациентом". Скорая не в состоянии оказать помощь, не имеет диагностических возможностей. Если всем снимать кардиограммы, то бригада должна уметь ее расшифровать — это другие кадры и другие деньги. А повторный вызов кардиобригады — это вообще две машины на один вызов! И как ни реформировали первичное звено, а очереди остались. Остались талоны и порочная практика — приступ сегодня, кардиолог через неделю, кардиограмма через две. И что эта самая пресловутая кардиограмма — простой скрининговый метод, по-прежнему недоступен. Специалистов не хватает, потому что все они переквалифицировались в участковых — выше зарплаты. А огромный прием приводит к тому, что все пациенты к концу дня сливаются в безликую массу с одинаковой симптоматикой. Это все происходит в ЛПУ крупного города. Что тогда можно сказать о глубокой провинции?

Ни один из моих больных о конгрессе не слышал. Но пациенты бывают очень разные. Вот, например, приходит чиновник средней руки в отделение на консультацию. Он тут раньше когда-то лечился. Теперь он привел родственника — свата или брата. Нужно исключить определенную проблему, для этого врач рекомендует небольшое обследование — несколько анализов, ничего сложного. Все сделают в любой поликлинике, госпитализация не нужна. Чиновник же так не считает. Он хочет ответ сейчас. Он уверен, что его брата или свата должны немедленно уложить на дорогостоящую инфарктную койку, чтобы взять кровь, мочу и "вообще пообследовать". И в поликлинику он не согласен (там очередь), в платный медицинский центр он не согласен (там надо платить!), он хочет так.

Пока наш чиновник любого уровня хочет "так", ничего не изменится. Пока у них будут более равные условия в медицинском обслуживании, не будет толка. Для того чтобы проникнуть в медицину на местах, надо сесть в очередь и добраться до кабинета врача "естественным путем". Побывать в шкуре онкологического больного из районного центра, осознать, что он может получить, по тем законам, которые заново переписаны, но так и не заработали. Стать бабулей-диабетиком из деревни, которая слыхом не слыхивала ни о каких конгрессах, а сахароснижающие таблетки, добытые по рецептам в районном центре, всего в двух остановках электрички, положила в буфет из экономии. На черный день, когда сил дойти до станции уже не будет. Побыть матерью ребенка с генетическим дефектом или инвалидом-колясочником. Тогда сложные и длинные фразы будут отставлены для других поводов, а для рядовых пациентов возьмутся откуда-нибудь обычные человеческие слова. И тогда спасение утопающих станет делом рук профессионалов.

 

---

 

источник :  www.kommersant.ru

вернуться в раздел новостей