Новости

Мама скончавшегося студента Псковского политеха Ильи Гусева: «Не могу больше молчать»

Сын умер в марте, проведя без сознания шесть месяцев. Только сейчас родные решили рассказать, с чем им пришлось столкнуться за эти полгода 

 

Прошлой зимой фамилия Гусевых в Пскове была на слуху. Родители собирали деньги на лечение сына Ильи Гусева. В СМИ от имени мамы, Жанны Ивановны, появлялись просьбы и благодарности врачам и благотворителям.

В марте Илья Гусев умер. На прошлой неделе мама пришла в редакцию со словами: «Не могу больше молчать».

Мы слушали и плакали. А она, рассказывая, не плакала. Улыбаться при словах: «Я потрогала ноги Ильи в гробу – в чем обут. Поняла: белые тапочки» - так отстраненно улыбаться можно, только испытав нечеловеческие страдания и съев килограммы антидепрессантов.

- Мне теперь все равно. Я хочу все рассказать. Может быть, моя история кому-то поможет.

Фото: из семейного архива Гусевых

Погружение в кошмар

…В начале прошлого сентября Жанна Гусева так загнала себя, что записалась на прием к врачу.

- Мне все время кажется, что с сыном что-то случилось. Не могу справиться с собой.

- Сын вырос. Отпустите его, - ответил доктор.

Да, Илье уже двадцать, он давно уже самостоятельный, взрослый. Не все же за мамину юбку держаться… Всю неделю Жанна следовала совету. Кажется, аутотренинг начал работать – стало полегче.

А через неделю начался кошмар.

События той роковой ночи, с 18 на 19 сентября 2010 года, позже восстанавливали по крупицам. День рождения друга детства, турбаза в Печорском районе. Что-то не поделили. Парень, который заехал Илье в висок. Сдачи толком дать не получилось – разняли.

Администратор вспоминала, как бледный худой юноша попросил вызвать такси до Пскова. «Всю дорогу проспал», - рассказывал про пассажира таксист. Денег у Ильи при себе не было – добравшись до бабушки на Красноармейскую, оставил таксисту в залог мобильный, вернулся из дома с тысячей рублей. К родителям, на Звездную, не поехал – остался у бабушки.

Через два с половиной часа, в 5.30 утра, сын попросил бабушку вызвать скорую – рвало, голова раскалывалась. Через полчаса Илья был в приемном покое областной больницы. В 6.45 подходит ЛОР-врач. «Находился в состоянии выраженного алкогольного опьянения, в сознании, самостоятельно передвигался, выполнял простые и сложные задания, охотно отвечал на вопросы», - запись из выписного эпикриза. В 7.50 на консультацию приглашен нейрохирург – «больной в ясном сознании, ориентирован, критика к своему состоянию снижена, в состоянии выраженного алкогольного опьянения». Решено оставить Илью в приемном покое – для «динамического наблюдения и протрезвления».

В 8.55 Илья впал в кому. Три часа назад это неподвижное тело с раздувшейся непонятно от чего головой – это был спортивный, загорелый студент политеха, завсегдатай модных тусовок и клубов, активный, легкий на подъем, добрый, снисходительный, успешный. Чей-то друг, чей-то ученик. Единственный сын.

Фото: из семейного архива Гусевых

Соломинки надежды

Тот же день, 19 сентября, 11.20 – трепанация черепа. На следующий день – новая операция.

Как кошмар из сна. Начались страшные для родителей и рядовые для врачей шесть месяцев без сознания.

 - Мне дали больничный на месяц, - рассказывает Жанна Гусева. - Я дома не могла оставаться. Соседи думали, что у нас овчарка завелась – я выла в квартире и билась головой об стены. Меня пускали к сыну на 10-15 минут. Через две недели у него появились пролежни…

Неподвижное тело в жутких пролежнях. 17 сентября он с сумкой за плечо уходил в «Сундук» играть в «Мафию»: «Мам, пока!»  18-го от бабушки уехал на день рождения... Теперь он лежал и гнил на глазах. Его перевели в нейрохирургию, положили на обычную койку, на тонкий матрац.

- По словам наших реаниматологов, жить сыну оставалось от двух часов до двух дней. Прожил мой мальчик не два дня… А отмучился в нашей больнице 50 суток, до 7 ноября 2010 года. Весь в инфекциях и страшных гниющих пролежнях.

Повезут – не повезут

Каждый день – в больницу, и слезы, и надежда. И отчаянные поиски любых «соломинок».

Сестра Жанны Гусевой нашла в Петербурге профессора-реаниматолога Российского института нейрохирургии им. Поленова Лейлу Джабарову.

- Мы сами пригласили профессора на консультацию. Но почему-то администрация больницы, точнее, заместитель главного врача по хирургии Игорь Иванович Дитрих заявил, что без их письма врач не будет допущен к пациенту. Почему? Я не размышляла, была согласна на все. Практически под мою диктовку письмо составили от имени руководства областной больницы и отправили по факсу. При этом моя семья, а не больница, оплачивали эту консультацию, везли профессора из Петербурга.

Вердикт Лейлы Джабаровой: «Мальчик тяжелый, но не безнадежный». Для родителей эти слова были – как глоток воздуха для утопающих.

11 октября Илья начал дышать сам, без аппарата искусственной вентиляции легких. Родители решили перевести сына на операцию в институт нейрохирургии им. А.Л. Поленова.

- К тому же, заведующая реанимационным отделением больницы Елена Васильевна Никанорова сказала, что Илья транспортабелен, и посоветовала увезти мальчика в Петербург, - говорит Жанна Ивановна. - Мы нашли бесплатный реанимобиль. Готовы были оплатить лечение… Надеялись, что 20 октября увезем сына.

Но завотделением нейрохирургии Александр Уткин сделать этого не позволил. Зато через две с половиной недели, 8 ноября – Илье стало хуже – перевозить почему-то разрешили. Только не в Институт нейрохирургии, а в другой – Институт мозга человека, после появления в больнице консультанта из этого института, профессора Можаева Станислава Васильевича

- В кабинете были главврач больницы Анатолий Волков, его заместитель Игорь Дитрих, Александр Уткин, сам Можаев. Я им говорю: «Так ведь мальчик не транспортабелен». А Можаев улыбается и отвечает: «Транспортабелен, транспортабелен, раз главный врач говорит». Ну ладно, я думала только об одном – где найти деньги, 395 тысяч рублей, на это лечение.

Помощь

Деньги тогда собирали в Пскове все, от бомжей до бизнесменов и статусных чиновников. Друзья Ильи кинули клич на сайте губернатора – и к решению вопроса подключились областные власти.

Кому Жанна Ивановна говорит искренне спасибо – так это заместителям губернатора Сергею Перникову и Вере Емельяновой, а также региональному руководству УФСБ России, Алексею Севастьянову, коллективу Псковского отделения Сбербанка, благотворителю Сергею Капитанову - «он хотел остаться неузнанным, но я разузнала его имя». И, конечно, всем, кто своим вкладом продлил жизнь Ильи и родительскую надежду.

О надежде – в Питере близкие отчаянно рассчитывали на операцию. Хирургическое вмешательство откладывали – у пациента жуткие пролежни. Страшно было смотреть.

Фото: из семейного архива Гусевых

- Мне показывали, чтобы доказать: операция в таком состоянии невозможна… - говорит мама. - Илья уже весил 38 килограммов. Сгнившая кожа разошлась, крестец вылез, торчала белая кость. Врачи показывали, как смогут сделать пластику: снять кожу с груди, с ребер. А я слушала и чувствовала – Илья тоже слышит. Он бы не позволил себе жить в таком состоянии. Ему соображать было нечем, а он все равно вздрагивал, зная, что его могут резать.

Ни самой операции, ни пластики, ни реабилитации – не было ничего. Медики понимали: обречен. Но пока родителям было, чем платить, отказываться от больного никто не собирался.  Пребывание в клинике - 8500 рублей в сутки. Сиделка – еще 3500 рублей.

- Его кормили так: разбалтывали детское пюре холодной водой и вливали в зонд. Я спросила: сами бы ели такое?.. Я выучила все, что должна сделать сиделка. Старое оборудование, все просто. Отпускала женщин и сидела с сыном сама. Конечно, платила им их суточные. Зато я целый день могла сидеть с сыном. Разговаривала с ним: «Ильюшенька, это мама». Он открывал глаза, мог чуть-чуть шевелиться.

Открытые вопросы после

На время зимних каникул Илью перевели в отделение реанимации в Институт им. Поленова. Там были нормальная палата, телевизор, включенный специально для Ильи. Подогретое детское питание… Только вот деньги за лечение в этом институте – 217 тысяч рублей за 14 дней – родные передавали… все тому же профессору Можаеву Станиславу Васильевичу. Из рук в руки. Расписка от профессора – почему-то на бланке Всероссийской научно-практической конференции «Поленовские чтения-2009». Расписки сиделкам – такие же смешные. По 3500 рублей каждый день с ноября по март – с подписями на разлинованном вручную листочке. 

- Потом в Институте мозга узнали о том, что нам может оказать содействие Благотворительный фонд «Надежда» Ольги Кормухиной. Руководство Института мозга очень поторопилось получить и эти 200 тысяч рублей. Однако Фонду был необходим официальный документ – «Договор на оказание медицинских услуг». Пустой бланк договора 18 марта 2011 года в институте предложили для подписи моей матери. Подписать такой «документ» она отказалась.

Илья Гусев вышел из комы, но не пришел в сознание. Он умер 20 марта 2011 года. Совпадение – всего спустя два дня после того, как родители отказались отдать дополнительные 200 тысяч.

Фото: из семейного архива Гусевых

На лечение единственного сына ушел 1 миллион 300 тысяч рублей.

- Но не о деньгах речь. О чувстве безнаказанности, - говорит Жанна Гусева. – О том, как беспринципно качают из пациентов эти деньги. И о профессиональном долге врачей. Я не понимаю, ну почему 19 сентября за четыре часа в приемном покое моему сыну не провели ни одного серьезного обследования для диагностики. Почему с 6 утра до впадания моего сына в кому второй степени не взяли хотя бы анализ крови, не сделали энцефалограмму? Пожалели денег? Зато сколько потом было ненужных томографий, анализов, кардиограмм. Денег ушло в сотни раз больше. Сколько времени необходимо врачу с опытом работы для диагностирования закрытой черепно-мозговой травмы в условиях такого учреждения, как областная больница, при наличии оборудования?

Кстати, денег на лечение за бюджетный счет в областной больнице по документам ушло столько, что директор страховой компании «МАКС-М» затребовал для проверки счета электронную копию медкарты. Как выяснилось, эту электронную копию удалили.

Жанна Гусева ходатайствовала о возбуждении уголовного дела.

- Просто очень хочется, чтобы врачи хоть на минуту задумались о том, что на их месте могут оказаться они сами или их близкие. И, может, моя история кому-то поможет...

Солидные костюмы Илье покупали всего дважды. Первый - на школьный выпускной в технический лицей. Тогда он просил что-то особенное – «Мам, я хочу льняной!» Второй – в гроб.

КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА

Андрей Токарев, и.о. руководителя Следственного управления Следственного комитета РФ по Псковской области:

- Уголовное дело по статье 111 часть 1 УК (причинение тяжкого вреда здоровью) на протяжении нескольких месяцев находилось в органах внутренних дел. После смерти Ильи Гусева дело передали в Следственное управление – в связи с тем, что в действиях виновного лица усматриваются признаки преступления, предусмотренного частью 4 статьи 111 (причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего). Круг лиц установлен, идет следствие.

КОММЕНТАРИЙ ВРАЧА

Мы обратились за комментарием к заведующему нейрохирургии Псковской областной больницы Александру Уткину. Однако он отказался общаться с журналистом по телефону. Врач отметил, что знаком с претензиями матери своего бывшего пациента «из Интернета».

- Если у нее есть желание привлекать органы, она может это сделать. Но мы комментарии по телефону не даем, поймите нас правильно, – сказал он.

 

источник :                                                                                                                вернуться в раздел новостей

http://pskov.kp.ru/daily/25741/2729570/