В Москве полным ходом идет сокращение коечного фонда. Московский Департамент здравоохранение объясняет это нежеланием содержать неэффективные койки, однако врачи и пациенты московских клиник не согласны с действиями властей. На пресс-конференции «Новые проекты в области социальной защиты населения, образования, здравоохранения и культуры для жителей столицы» заместитель мэра Москвы по вопросам социального развития Леонид Печатников прокомментировал сложившуюся ситуацию.

Леонид Михайлович, на примере 72-й ГКБ, коечный фонд которой с 1 января 2014 года сокращен на 65% (30 гинекологических и 50 терапевтически коек), видно, что в Москве сокращают и эффективные койки. За 2013 год больница должна была заработать 260 763 306 руб., а заработала 342 607 400 рублей — на 32% больше. По плану должно быть пролечено 12 500 пациентов, а пролечено 15 668 человек, что превышает госзаказ на 25%. Как Вы объясните сокращение коек в столь успешном стационаре?

Для начала давайте посмотрим, как определяется эффективность работы койки. Можно проводить разные расчеты. Как говорил один из бывших премьер-министров Великобритании лорд Дизраэли, есть три типа лжи: ложь простая, ложь чудовищная и статистика.

До недавнего времени каждая болезнь была привязана к количеству дней, которое больной должен был провести на койке. Например, с воспалением легких надо было пролежать 21 день. Если пациент с этой патологией находился в стационаре меньше, то больница не получала денег от страховой компании. Не получала она денег и в том случае, если больной проводил в больнице меньше 3 дней, с чем бы он ни поступил.

Два года назад мы пошли на такой эксперимент: «отключили» болезни от среднего пребывания больного на койке. Если человек выздоравливал раньше положенного срока и больше не нуждался в больничной койке, врач его просто выписывал, а страховая компания платила полный тариф по законченному случаю. Эксперимент показал, что россияне болеют также как и в Европе, и среднее пребывание пациента на больничной койке с тем же воспалением легких, у нас сравнялось с европейскими.

Когда людей начали выписывать тогда, когда врач признавал их выздоровевшими или выздоравливающими, среднее пребывание больного на койке сразу уменьшилось в 2 раза, при этом больница получала те же самые деньги и за 21, и за 7 дней. Это был довольно дорогостоящий эксперимент, тем не менее, мы на это пошли.

Здесь-то и произошла удивительная для некоторых и совершенно неудивительная для меня ситуация: койки начали высвобождаться, а главный врач, которому надо, естественно, зарабатывать деньги, начал зазывать в больницу людей чуть ли не с улицы, чтобы занять пустующие койки. Но мы себе такого позволить не можем. Таким образом, выяснилось, что у нас в Москве примерно 30% коечного фонда оказались действительно неэффективными.

Это полностью коррелирует с тем, что происходит во всем мире. В городе Сеул, где проживает примерно 10миллионов человек, всего 25 тысяч больничных коек; в Израиле, где проживает 8 миллионов человек всего 16 тысяч коек. А в Москве на 12,5 миллиона населения приходится более 120 тысяч муниципальных, федеральных и ведомственных коек. Для того чтобы привести это к какой-то разумной пропорции, мы и стали либо сокращать, либо перепрофилировать высвобождающиеся койки.

К примеру, у нас совершенно не хватает коек реабилитационных, зато переизбыток коек урологических и гинекологических, как и переизбыток самих урологов и гинекологов.

На госпитализацию в 72-ю ГКБ стоит очередь плановых больных, поэтому нельзя говорить о том, что койки работают неэффективно. 6 апреля врачи и пациенты 72-й больницы вышли на митинг, протестуя против сокращения востребованных коек и высококвалифицированного персонала.

Что касается 72-й больницы, когда вы говорите о том, что недовольство выражают пациенты, это не совсем так. Недовольство, конечно, выражает, прежде всего, администрация больницы, которая при присоединении к другому учреждению потеряла статус юридического лица, а это значит, что главный врач потерял свое главное достояние — чековую книжку. В результате присоединения, безусловно, сокращено количество административного персонала. У нас в некоторых больницах количество заместителей главного врача доходило до 10. Теперь же на одно учреждение положен только один главный бухгалтер.

Эти показатели — планы, госзадание — это и есть лукавство. Можно перевыполнить план в 3, в 4 раза, все зависит от того, каких больных мы кладем на койку. Я не скрываю, что этот перекос, который возник еще в советское время, когда по любому поводу больного направляли в больницу, а поликлиника вообще не занималась лечением больных. Кстати, 72-я больница — это больница гинекологическая. В 31-й больнице, к которой присоединили 72-ю, есть прекрасные гинекологические отделения, поэтому часть гинекологических коек (притом, что в Москве их переизбыток) была, действительно, сокращена. Однако часть коек в 72-й больнице будет профилирована, она станет многопрофильным стационаром.

Мне понятны мотивы людей, которые выходят с протестами. Те же настроения у докторов из Измайловской детской больницы, которую присоединили к Морозовской, поскольку гематологическое отделение из Измайловской больницы переведено в Морозовскую, где дело с гематологией всегда обстояло гораздо лучше, где есть кафедра. При этом количество гематологических коек в Морозовской больнице увеличилось.

Понятно, что врачам и медсестрам, которые живут в Измайлово, теперь придется ездить в центр города. Конечно это неудобство, но, к сожалению, при реформировании здравоохранения мы не можем руководствоваться только удобствами медперсонала. Мы должны исходить из удобства для пациента. Безусловно, все это, как и любая ломка, болезненно, для многих людей непривычно, но через это надо пройти. Это очень непростые реформы, но абсолютно необходимые.

Светлана Белостоцкая

источник :  ria-ami.ru

вернуться в раздел новостей