Лизы нет уже три года, а горе семьи Труфановых из Баймака все никак не утихнет. И, кажется, это навсегда.

- Она в два года уже предложения складывала, такая умница! – бабушка девочки не может говорить об этом без слез. – Так и стоит перед глазами, как она с фотоаппаратом бегает по комнате. Очень любила фотографироваться!

Все, что сейчас остается Труфановым - бесконечно пересматривать снимки в семейном альбоме.

Сгорела за десять дней

А начиналось все с банальной простуды – девочка заразилась ангиной.

- Мамочка, я не хочу в больницу… - Лиза будто чувствовала, что все это закончится трагедией. Градусник зашкаливал за 39, родители в панике начали обрывать телефон «Скорой».

Но в принципе ничего из ряда вон выходящего еще не происходило: просто высокая температура. Простудился ребенок, заболело горло. Да все через это проходят! И вообще - девочка практически не болела. Самая страшная запись в медкарте: «поцарапала кошка».

Лиза заболела 20 октября. В поликлинике поставили диагноз, прописали антибиотики и отпустили домой. Уколы делали знакомые медработники, живущие по соседству. Девочка вроде бы пошла на поправку. Но утром 30 октября стало хуже – «Скорая» умчала ребенка в Баймакскую горбольницу.

Наталье, маме девочки пришлось вернуться домой – к четырехмесячному сыну, в больнице ее сменила свекровь. Уложила Лизу в кроватку, поцеловала на прощанье. Больше свою дочь живой мама не видела.

Анализы брали у мертвого ребенка?

Дальше – со слов бабушки:

- Днем в больнице Лизе поставили капельницу, сделали ингаляцию, вечером – антибиотики. Чувствовала внучка себя неплохо. Мы играли, даже ходили в общую комнату смотреть мультики. Но ее одышка не давала мне покоя, - рассказывает Юлия Владимировна. - Около девяти вечера у Лизы взяли кровь на биохимию. Еще тогда у меня мелькнула мысль – а ведь больше никаких анализов у нее не брали! Должны же были проверить кровь, мочу?

Но анализы в медкарте присутствовали. Правда, например, гемоглобин у девочки оказался экстремально низкий – 58 г\л при норме 110-140. У мамы девочки даже есть версия – откуда взялась такая жуткая цифра.

- Кровь из пальца брали, когда ребенок уже не дышал! Моя дочь нуждалась в срочной помощи, а в это время врачи решили взять анализы, чтобы прикрыть свои ошибки, - голос Натальи срывается. Она уверена, что Лизу можно было спасти.

Дышать было тяжело

Лиза стойко переносила страдания. Дышать ей было очень тяжело, но она, видимо, старалась не расстроить бабушку – ни на что не жаловалась. Даже не капризничала при врачах. И медики не посчитали нужным перевести ребенка в реанимацию. Ребенок на ногах, рисует, наряжает куклу – о чем беспокоиться? Зачем брать анализы?

Хотя, по словам родственников, еще в полшестого заведующая детским отделением Алия Адиятова дала указание: если одышка не пройдет - в реанимацию. Но после этого никто ребенка почему-то не слушал (это опять же - со слов бабушки).

А Лиза тихо умирала. Гнойная корка в горле уже почти перекрыла ей дыхание…

Последняя сказка

Перед сном Юлия Владимировна читала ребенку сказку. Лиза внимательно слушала, а под носом у нее синел треугольник. Это потом бабушка узнала, что этот треугольник – страшный знак нехватки кислорода в организме. Девочка задыхалась.

Встревоженная женщина кинулась к дежурному педиатру, которая тут же вызвала реанимацию. Реаниматолог Сагинбаев пришел через несколько минут.

- Он только бросил: «У детей бывает, все пройдет. В реанимацию не надо». А вот в суде уже он стал говорить, что в отделении реанимации не было свободной палаты, поэтому не перевели, - уверяет бабушка девочки.

Врач был так спокоен, что женщина не стала спорить и продолжила укладывать ребенка. Тут и Лиза вроде бы заснула, закрыла глаза. Как оказалось – навсегда.

- Я смотрю, а она как-то… обмякла, - рыдает Юлия Владимировна. – Завернула внучку в одеяльце и бросилась к медсестрам: «Помогите!!!» Врача там не было. Медсестра, санитарки забегали, я только слышала жуткое: «Реланиум!», «Вены лопаются»…

Дальше были искусственное дыхание, массаж сердца, кислородная маска. Правда, маска была для взрослых - детской в больнице не оказалось. Родственники уверяют, что даже маска у врачей не работала. Впрочем – это всего лишь слова, доказать не получилось.

Пытались воскресить 40 минут

Девочку все же отнесли в реанимацию – воскресить ее врачи пытались сорок минут.

- Я сходила с ума в коридоре, не знала, куда себя деть, - рассказывает бабушка. – А потом вышел Сагинбаев и сказал: «Мы не смогли спасти ребенка». Я заглянула в кабинет – а Лиза лежит на столе вся белая, во рту шприц… Земля из-под ног ушла, у меня случилась истерика. Не дай бог никому такое пережить.

Позже выяснили: в реанимацию девочку принесли уже мертвой.

- На вопрос, дышал ли ребенок, когда его на руках несли в реанимацию, мы получили однозначный ответ – нет. Выходит, все случилось еще в процедурной детского отделения, - говорит Юлия Владимировна. – Разговаривали с разными специалистами. Ясно одно: если бы рядом в тот момент оказались другие врачи – все было бы иначе. Но так совпало: один не взял анализы, другой вовремя не перевел в реанимацию, третьему опыта не хватило. И все – нет у нас ребенка.

«При чем тут я?»

Потом были бесконечные суды. На врача завели уголовное дело, его обвинили в «причинении смерти по неосторожности». Сагинбаев получил год условно. Думаете, слишком легко отделался? Суд пересмотрел решение, и… смягчил наказание на год ограничения свободы. По сути это такая подписка о невыезде, особых неудобств не причиняет.

Доктора нам удалось найти в той же больнице, в отделении реанимации, где он продолжает работать. Ахмет Сагинбаев уверенно заявил – мол, моей вины здесь нет («С ребенком пять врачей работали, при чем тут я?»).

- Мать девочки должна была сразу обратиться в больницу. Да и коллеги хороши! При поступлении ребенка анализов не взяли, снимок не сделали. Когда вечером меня позвали к Труфановой, поместить ее в реанимацию немедленно я не мог – палата дезинфицировалась, - объясняет Сагинбаев. – На это нужно было всего 15 минут. Но педиатр меня больше не звала – через полтора часа в реанимацию принесли уже мертвого ребенка.

То есть реаниматолог (человек, которого вызывают спасать жизнь) сказал, что мест нет, и… спокойно ушел (!), педиатры не додумались снова ему позвонить, а ни о чем не подозревающая бабушка продолжала читать сказку умирающей девочке….

Но даже если бы Лиза еще была жива, по мнению Сагинбаева, спасти девочку было практически невозможно. По его словам, гнойную корку, перекрывшую дыхательные пути ребенка, удалить бы не получилось: в больнице нет ни детского бронхоскопа, ни соответствующего специалиста.

Неужели ребенка не спасли из-за элементарной нехватки техники? Ответ на этот вопрос мы не получили. Дозвониться главврачу больницы – задача не из простых.

Никто не извинился

На днях закончилось очередное судебное заседание – как сообщает прокуратура республики, Баймакской районной больнице придется выплатить Наталье Труфановой 1,5 миллиона рублей компенсации. А с реаниматолога Сагинбаева и вовсе ничего не удалось истребовать.

Но Наталье сейчас важны не деньги, а справедливость:

- А ведь перед нами даже никто не извинился. Только фельдшер «Скорой», которая ни в чем не виновата, принесла соболезнования…

источник :  www.kp.ru

вернуться в раздел новостей