Новости

Николай Герасименко: Нельзя нормировать посещение врачей

Первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы по охране здоровья, академик РАМН, заслуженный врач Российской Федерации Николай Герасименко ответил на вопросы читателей «Парламентской газеты».

 

В первую очередь прошу прокомментировать инициативу НИИ Министерства финансов, который предлагает ввести нормы по посещениям врача и вызовам скорой помощи, после превышения которых пациентам придётся платить.

— Это важнейший вопрос. Та информация, которая была озвучена на одной научной конференции о том, чтобы ограничить бесплатную медицинскую помощь и шире развивать платную медицинскую помощь, взбудоражила всю страну, многие уже готовы выйти на улицу. Но это пока лишь научное предложение, я считаю, что оно ни в коем случае не должно реализовываться в жизни, потому что это нарушит Конституцию Российской Федерации, где у нас написано, что оказание медицинской помощи бесплатно в рамках программы государственных гарантий. Есть ряд законов, в том числе закон об охране здоровья граждан, где все аспекты оказания бесплатной медицинской помощи расписаны, есть также постановление Правительства, программа государственных гарантий бесплатной медицинской помощи, за что люди платят страховые взносы. Поэтому ни в коем случае допустить реализацию этих предложений нельзя. И в парламент пока в виде каких-то законодательных инициатив идея не поступала. Но из-за того, что у нас есть проблемы с финансированием здравоохранения, некоторые пытаются любым способом увеличить объёмы платной медицинской помощи. Этого ни в коем случае нельзя допустить. У нас государство социальное, никаких резких изменений произойти не может. Я тут имею в виду и партию «Единая Россия», и Государственную Думу, которые будут категорически против расширения объёма платных услуг вне установленных рамок.

Нина Ивановна, Московская область: Сейчас во всех аптеках продают лекарства только в упаковке. Такие препараты, как настойка эхинацеи или тот же йод, которые раньше отпускались без картонных коробок, теперь стали на порядок дороже. Чем обоснованы такие нововведения?

— Это обосновано законом о лекарственных средствах №61 и международными нормами. Есть два вида упаковки: первичная упаковка — например, для таблеток — это блистер или ампулы, пузырьки, но там нельзя разместить всю информацию о лекарствах. Так что в соответствии с этим законом и международными нормами должна быть вторичная упаковка, то есть картонная, где размещаются все сведения об использовании препарата и его производителе, и туда же вкладывается вкладыш. Это нужная и правильная международная норма.

В поликлиниках все врачи назначают для лечения импортные лекарства. Хотя есть аналогичные отечественного производства и стоят они дешевле. Будет ли проводиться импортозамещение в секторе здравоохранения? Как это будет регулироваться?

— Не имеет право врач выписывать только импортное лекарство. Вообще, по закону и по приказу Министерства здравоохранения, врач должен выписывать не торговое наименование, а международное непатентованное наименование, то есть основное активное вещество, а уже торговых наименований у этого активного вещества может быть десятки. И в аптеке, когда приходит пациент с рецептом, ему должны предложить ряд лекарств, а человек уже может выбирать либо отечественное, либо импортное средство. Поэтому если врач выписывает только импортное, то он неправильно оформляет рецепт, если он выписал только торговое наименование, к врачу уже можно применить административное взыскание. И в отношении импортозамещения. Существует федеральная программа «Фарма-2020», уже сейчас более 60 процентов лекарств — отечественных, я имею в виду по наименованиям. Ставится задача к 2020 году довести до 90 процентов отечественных лекарств. 

Звонок в студию: Алла Мальковская, корреспондент газеты «Социальная политика». Меня интересует вопрос об антитабачном законе. Какие возникли проблемы в процессе его реализации и как вы собираетесь его в связи с этим дорабатывать?

— Спасибо, Алла. Закон уже во второй редакции, которую мы ввели два года назад, активно работает, идёт у нас снижение потребления табака. И я скажу, что мы проводили форум «Здоров ли табак», получили много писем, что  в ресторанах, кафе, на рабочих местах стало намного лучше, люди пишут письма благодарности, что они уже дышат чистым воздухом в квартирах, домах — это большое достижение. Есть ещё проблемы с реализацией этого закона, безусловно, это касается курения возле метро, в туалетах, на детских площадках, но это уже вопрос его исполнения. Кстати говоря, довольно много штрафов накладывается. То есть закон реализуется, активно работает. Сейчас идут попытки в связи с экономической ситуацией закон ослабить. Вернуть залы для курения в ресторанах, хотя я знаю: как раз и рестораторы, и люди говорят, что в задымлённом тесном помещении и не поешь нормально. Дальше: снова хотят вернуть курительные комнаты на вокзалах, в аэропортах, вернуть продажу сигарет в киосках. Мы считаем, что этого никак нельзя допускать. У нас высокая смертность, высокая заболеваемость, мы хотим увеличить продолжительность жизни, нельзя расширять продажи сигарет. Мы в комитете уже несколько инициатив по ослаблению закона отклонили, мы считаем, что сейчас должна наработаться правоприменительная практика, тогда уже можно что-то рассматривать. Много вопросов по запрету курения в местах общего пользования в коммунальных квартирах, когда там живёт несколько семей, один курит, а все дышат. Некоторые, наоборот, предлагают расширить действие закона — на остановках общественного транспорта, в подземных переходах, некоторые даже предлагали на улицах запретить курить. Но в данном случае я считаю, что надо сначала добиться хорошего выполнения действующего закона, а потом уже можно расширять его действие, пока это тоже преждевременно.

— Надо сказать, что среди подростков стало немодно курить. Те, кто родился позже 85-го года, практически не курят.

— Совершенно верно. И возраст курения поднялся. Если ещё  года два назад средний возраст курения среди детей был 11 лет, то сейчас средний возраст начала курения — 13 лет, то есть уже даже в этом есть прогресс.

Антон Александрович, Екатеринбург: Сегодня право пациентов получать обезболивающие лекарства за счёт бюджета не реализуется, приходится судиться. Что делается для тяжелобольных сегодня на законодательном уровне?

— Для Екатеринбурга, может быть, какие-то есть особенности в реализации закона. Но я лично был инициатором этого закона — внести поправки в закон о наркотических средствах и психотропных веществах, где мы упростили выдачу рецептов, чтобы действие их длилось не пять дней, как было, а пятнадцать. Не нужно сдавать тару, то есть ампулы, использованные пластыри, упаковочные материалы. Ликвидированы комиссии, которые раньше сообща выписывали рецепты, там состоял, как правило, онколог, врач участковый, главный врач. То есть вот эти все процедуры законодательно определены жёстко. Есть приказы Министерства здравоохранения, ФСКН не кошмарить лечебные учреждения за выписку наркотических средств. Открыты горячие линии в каждом регионе, я сейчас вернулся из Алтайского края, никаких проблем там нет. Есть горячая линия, куда можно обратиться, если есть проблемы с получением препаратов. Стали активно внедряться неинъекционные наркотики, что очень важно,  — пластыри, сиропы, конфеты и так далее. Поэтому если в каких-то субъектах это не делается — значит есть нарушение закона. 

Звонок в студию: Врач-онколог, Республика Башкортостан. Я три года назад вернулся в свой район, и в связи с сокращением бюджетного финансирования и оптимизацией учреждений здравоохранения это привело к сокращению коек в лечебных учреждениях, закрытию фельдшерско-акушерских пунктов и в итоге к увольнению врачей. Возможно ли на законодательном уровне вернуть и защитить поликлиники и ФАПы в районах?

— Действительно, когда происходила так называемая оптимизация лечебных учреждений, шло сокращение и роддомов, и ФАПов, и участковых больниц. В некоторых случаях это было оправдано — например, в деревне всего 20 человек, ФАП разрушен, фельдшера нет, а для того чтобы построить ФАП, нужно порядка двух миллионов, что очень сложно. Но в остальных случаях, когда есть ФАП, есть фельдшер, даже если мало населения, его нужно сохранять, для того чтобы не происходило бездумное сокращение. Зачастую сокращают ФАПы и больницы для того, чтобы увеличить заработную плату при нехватке ресурсов. Сейчас мы разрабатываем законопроект, который ограничивает возможности неконтролируемого сокращения лечебных учреждений. Необходимо будет доказать комиссии, в которую войдут депутаты, общественные организации, специалисты-профессионалы целесообразность сокращения, причём не только экономическую, но и социальную. Что касается полного закрытия медучреждений, особенно на селе, для этого необходимо согласие граждан, принятое на сельском сходе. Если сельский сход согласен, что у них есть проблемы с содержанием помещения медучреждения и так далее, то только может быть принято решение о его ликвидации.

Егор, г.Реутов: Николай Фёдорович, мы, учащиеся колледжа, хотим стать донорами, какие льготы нам будут положены и не вредно ли это?

— Я только приветствую это. Во-первых, это очень важная гуманитарная направленность — помощь людям, за это хочу выразить благодарность. Второе. Это не только не вредно, но это полезно, я это говорю как врач, как учёный. Проводились исследования: кто сдаёт кровь, тот меньше болеет и живет дольше на пять лет, чем те люди, которые не сдают кровь. Это полезно, потому что происходит улучшение обменных процессов в организме. Что касается льгот — существует статья 22-я «Меры социальной поддержки», это касается бесплатного питания, санаторно-курортного лечения, награждения различными почётными знаками, как например «Почётный донор России». У этих знаков есть градация льгот: предоставление ежегодного отпуска в удобное для человека время, внеочередное оказание медицинской помощи в больницах, первоочередное приобретение по месту работы или учёбы льготных путёвок на санаторно-курортное лечение, денежные выплаты. Донором можно становиться в 18 лет.

Звонок в студию из Уфы: Согласно Конституции, каждый гражданин в нашей стране имеет право на безвозмездную медицину. Однако есть случаи, когда человек, попадая в медицинское учреждение, нуждается в срочной операции и стоит перед выбором: ждать несколько недель в очереди либо же ускорить этот процесс за немалые деньги. Как это возможно в государственной системе здравоохранения?

— Это неправильная постановка вопроса. Например, переломом нужно заниматься сразу, иначе может быть большая кровопотеря, а через три недели он неправильно срастётся. В этом случае можно наложить аппарат Илизарова (часто при переломах он применяется), его не нужно покупать. Есть пластины отечественные, они стоят дешевле, есть пластины импортные. И когда возникает вопрос выбора, в любом случае помощь хирургическую должны оказать сразу же, но когда хочется, допустим, чего-то, что нет в оснащении больницы, это приходится покупать.

—  А если человеку нужна не экстренная, а просто операция, допустим на сердце, и предлагают: либо вы ждете два-три-четыре года, потому что очереди большие, либо мы делаем вам, но за большие деньги?

— Я скажу так, что сейчас у нас высокотехнологичная помощь буквально за последние 5—6 лет улучшилась на порядок. Если еще 5 лет назад мы делали в год около 47—50 тысяч таких операций, то сейчас уже более 500 тысяч. Задача поставлена президентом, что к 2018 году объём этой помощи возрос до 750 тысяч. Сейчас очередность на высокотехнологичные операции уже небольшая, как правило, составляет два-три месяца, вполне это время можно подождать.

Звонок в студию, Дмитрий, Молодёжный парламент при Государственной Думе: С целью привлечь в медицинские учреждения средний медперсонал и заинтересовать медиков в результатах работы Минздрав рекомендовал регионам новый подход. В 2014 году в поликлиниках не хватало 30 тысяч врачей, а в больницах наблюдается избыток специалистов. Для перераспределения кадров был даже создан единый федеральный реестр медицинских и фармацевтических работников. Как это повлияет на качество обслуживания пациентов и куда пойдут тысячи высококвалифицированных специалистов — нейрохирургов, анестезиологов и рентгенологов?

— У нас с кадрами очень большая проблема в стране. Кадров не хватает, особенно узких специалистов, о чем говорил сейчас Дмитрий. Здесь, в Москве, может быть, избыток есть, поскольку здесь располагаются не только городские, но и очень большое количество академических клиник, различных министерств и ведомств, которые имеют свои больницы и стационары, здесь может быть переизбыток кадров. В этом случае на месте виднее. Я думаю, если идёт сокращение, есть из кого сокращать — либо по возрасту, либо по квалификации. В остальных местах ощущается большая нехватка. Я проезжаю по регионам, везде не хватает специалистов, все эти врачи работают на полторы, а кое-где даже и на две ставки. И недаром мы сделали программу «Земский доктор», чтобы увеличить количество врачей и специалистов на селе. Поэтому нужно бережно относиться к врачам-специалистам, чтобы они продолжали работать, и особенно важно укомплектовать поликлиники. У нас, к сожалению, до сих пор в Москве большие очереди в поликлиниках, поэтому можно, допустим, направлять туда врачей из стационара. И в советские времена врач работал и в стационаре, и в поликлинике.

— А как в Алтайском крае налажена такая работа, как реализуются программы, о которых много говорится, в частности «Земский доктор», «Фарма-2020»?

— В Алтайском крае — очень неплохо. Алтайский край входит в пятёрку наиболее активно реализующих эту программу в стране. Там очень большое количество врачей переехало в село. В крае даже реализуют программу «Сельский фельдшер» за свои средства. Опыт Алтая надо перенять и другим регионам.

Звонок в студию, Бочкарёв Василий Александрович, Москва: Расскажите, пожалуйста, о перспективах централизации и мониторинга госзакупок лекарственных препаратов и изделий медицинского назначения в рамках программы «Государственная гарантия медицинской помощи». Целесообразно ли создание отдельного ведомства для осуществления этих функций?

— Специальное ведомство создавать — это вопрос уже Министерства здравоохранения, потому что у нас система закупок довольно громоздка. Сейчас есть проблемы прежде всего закупок — низкий потолок цены, за которую может самостоятельно лечебное учреждение закупать либо лекарства, либо оборудование — это 100 тысяч рублей, остальное только на аукционах, которые не всегда состоятся, возникает очень много проблем. Поэтому здесь идти надо по пути поднятия максимальной стоимости, которую может оплачивать единолично учреждение Важно и упрощение процедуры аукционов, и усиление контроля. Самое главное, чтобы не усложняся процесс.

— И все-таки продолжим про Алтайский край. Вы сказали, что у вас даже фельдшерские пункты открываются.

— Совершенно верно. Вот уже в течение двух лет обеспечиваются фельдшеры жильём, строятся новые фельдшерские пункты. Важно, чтобы другие регионы тоже занимались этим. Но есть еще одна проблема, которая затрудняет использование выделенных на федеральном уровне средств. Программа «Земский доктор» действует уже четвертый год. Первый год на программу выделялся миллион — сумма на 100 процентов из федерального бюджета, на следующий год уже сделали 50 на 50 — то есть половину средств даёт бюджет федеральный, половину региональный. Но в связи с тем, что у регионов всё меньше средств, а их закредитованность растёт, им всё сложнее и сложнее находить свою часть денег на программу. Поэтому деньги зачастую не используются, так, за 2014 год было использовано только 57 процентов выделенных средств. В следующем году мы расширяем программу «Земский доктор» по следующим направлениям. Возраст  участников увеличивается до 50 лет (а начинали с 35 лет), включили посёлки городского типа в программу и изменили соотношение внесения средств —40 процентов — от субъекта и 60 — из федерального бюджета. На комитете проблему обсуждали, мы считаем, что необходимо даже ещё изменить пропорцию, чтобы субъект давал не более 30 процентов.

— А какова зарплата фельдшера в Алтайском крае?

— Примерно в районе 12—13 тысяч. У врача соответственно больше, где-то под 30 тысяч.

Елизавета Михайловна, г. Краснодар: Муж сильно мучается от болей. Онкология 3-й стадии. Лекарство получаем, но не в том количестве. Что делать, если обезболивающие не помогают и куда обратиться, если врач отказывается выписать болеутоляющее средство?

— Хочу сразу сказать, что врач не имеет права отказаться выписывать обезболивающее, это серьёзная проблема, которой мы занимались вместе с Министерством здравоохранения. Специально созданы по всей стране отделения так называемой паллиативной помощи. Там решают вопросы обезболивания, там производится подбор препаратов. То есть в Краснодарском крае в случае такого отказа врача нужно обратиться на «горячую линию» по обезболивающим, вплоть до министра здравоохранения Краснодарского края, потому что всем им пришли приказы Министерства здравоохранения. Есть очень разные препараты, не только инъекционные, но и неинъекционные, которые зачастую более эффективны, то есть выбор в данном случае есть. И я подчёркиваю, что не имеет права врач отказаться, за это он несёт административную ответственность.

Эдуард, Москва: Николай Фёдорович, должен ли по закону сотруднику, проходящему диспансеризацию, предоставляться отгул?

— Нет, у нас в Кодексе законов о труде даются только дни освобождения от работы на прохождение профосмотров по определённым декретированным работающим контингентам. Но мы считаем, что в связи с тем, что поскольку диспансеризация очень важна для раннего выявления заболеваний сердечно-сосудистых, онкологических и других заболеваний, необходимо выделять целевые оплачиваемые дни для проведения диспансеризации. Такой законопроект мы скоро внесём в Государственную Думу.

Звонок в студию, вице-президент национальной ассоциации «Генетика»:  Хотела бы продолжить тему диспансеризации, она для нас очень больная и актуальная. И мы хотим перейти сразу к предложению. По нашему мнению, добровольная диспансеризация не дает столь ощутимых результатов. Можно ли сделать эту процедуру обязательной, ежегодной и в качестве третьего этапа (сейчас там два этапа) подключить сдачу норм ГТО, поскольку в здоровом теле здоровый дух?

— Спасибо. По идее все правильно. У нас же главная задача диспансеризации — не только выявить заболевание, но и оздоровить. Поэтому комплекс ГТО — это оздоровление. Я сам сдал нормы ГТО, это действительно нужно. Нужно заниматься постоянно, не говорю что спортом, но хотя бы физкультурой. Обязательно вводить сдачу норм — я считаю, что это дело добровольное, кто хочет, тот сдаёт, но заниматься двигательной активностью надо постоянно. А вот насчёт обязательных нормативов — их желательно сдавать, но мы не можем обязать, это дело добровольное.

Артемий Алексеевич, Тверь: Не считаете ли вы нужным вести целенаправленную политику замещения крепкого алкоголя пивом и винами, а потом уже бороться за трезвость?  С вхождением в Россию Крыма появились дополнительные возможности. Одно время молодёжь стала уходить от водки, а потом из-за акцизов пиво стало дорожать, вино тоже. И снова стало «выгодным» покупать крепкое, которым ещё и массово травятся. А чтобы травились пивом, я не слышал. Да и озвереть от него очень трудно. Почему нет осмысленной госполитики уменьшения вреда? И кто её должен выработать и проводить?

— Я согласен с Артемием Алексеевичем, что действительно необходимо подменять потребление крепкого алкоголя слабоалкогольными напитками. Практически во всем мире идёт этот процесс. У нас есть южное потребление и северное потребление. Если южное потребление — это Франция, Испания, Италия — то это вина. Северное потребление — Скандинавия, Россия — это крепкий алкоголь. И конечно, в основном вред именно от крепкого алкоголя, потому что чтобы достичь той концентрации алкоголя, которую мы выпиваем в бутылке водки, нужно выпить ведро пива. Столько его просто не выпьешь. Вопрос только вот в чём. У нас пока ещё не хватает хорошего доступного вина по цене, чтобы произошла такая замена. Есть вопросы и по качеству пива. Сама по себе идея о необходимости увеличения производства пива и вина, правильная, но, к сожалению, у нас в России всё делается иначе. Мы пропагандируем крепкие напитки. Здесь прежде всего должна быть программа государственная, это не может сделать Министерство здравоохранения, ведь одна из основных причин смертности у нас — алкоголизация. Должна быть и серьезная уголовная ответственность за контрафактный алкоголь. То есть этих продавцов нужно лет на  10 сажать, чтобы другим неповадно было. Это проблема наших правоохранительных органов.

— Многие регионы отказались от продажи слабоалкогольных коктейлей и алкогольных энергетиков. В Алтайском крае есть такой запрет?

— Да, в Алтайском крае тоже есть такой запрет, там тоже отказались. Но я скажу сразу, что слабоалкогольные напитки никак не могут сравниться по вреду для организма с крепким алкоголем и даже с пивом. У нас есть энергетические напитки, они во всем мире выпускаются, продаются, вопрос только в том, если нарушается технология производства или завышена концентрация кофеина, других ингредиентов. Сейчас в Госдуме готовится законопроект как раз об этих энергетиках, потому что согласно Конституции если продукт утвержден техрегламентом, он должен продаваться, но если он нарушается, если ингредиенты вредны для здоровья, тогда он запрещается, но там все будет расписано.

Галина, Московская область: Уважаемый Николай Федорович! Не могу остаться в стороне от развала нашей медицины. Почему в поликлиниках идет увольнение враче узкой специальности. Оставлено по одному врачу каждой специальности, к которым невозможно записаться, а в некоторых специалисты — один на весь район. Почему сокращены койко-места в стационарах? Люди не могут дождаться своей очереди, почему дорогие лекарства и до сих пор очень много подделки (пустышки)? Почему частные клиники растут, а государственные укрупняют и сокращают? Не каждый человек может позволить платную клинику, как быть тем бабушкам, которые еще не хотят умирать, но и помощи не могут получить?

— Я опять же хочу подчеркнуть, что бесплатная медицинская помощь гарантирована Конституцией Российской Федерации, никто в Москве её не отменял. И ответственность и мэра Москвы, и руководства здравоохранения Москвы тоже никто не отменял. Вопрос как раз организации доступности медицинской помощи — это главная конституционная ответственность руководства здравоохранения, они обязаны доступность обеспечить по срокам ожидания. Допустим, неотложная помощь — это в течение нескольких часов, должна быть очередность на плановую госпитализацию, очередность в поликлинике. Именно поэтому надо ценить эффективность и организацию работы здравоохранения в Москве.

— Но что людям конкретно делать в такой ситуации? Губернатору писали, в местные органы писали — нет ответа.

— Еще есть Московская областная дума, ведь у нас здравоохранение относится к совместному ведению субъектов Российской Федерации. То есть здесь в основном ответственность на субъекте Российской Федерации. Нужно обращаться в Московскую городскую думу, там же есть комитет по охране здоровья, который может осуществлять контроль за оказанием медицинской помощи. И конечно, обращаться в Министерство здравоохранения Российской Федерации.

- В годы СССР профессия врача была скорее призванием. Нынешние врачи все больше напоминают менеджеров по продажам. Ваше мнение?

— Я отношусь к старой категории врачей, которые работали по призванию, и институт я закончил, и отработал в селе семь лет. Я хочу сказать, что и сейчас есть врачи по призванию, люди, которые сострадают человеку. Врачу нужно иметь чувство сострадания, он должен разделять чужую боль. Равнодушному человеку, который не может сострадать, нельзя работать врачом. К сожалению, действительно сейчас превалирует меркантильное отношения врача к пациенту, это связано иногда и с низкой заработной платой врачей, а иногда и просто с человеческими качествами. Это уже вопрос и этики, и вопрос наших общественных медицинских организаций, у нас ведь есть Национальная медицинская палата. А с 2016 года в России начинается система аккредитации врачей, которая учитывает не только уровень знаний и профессиональных навыков, но и отношение к пациенту.

 

---

источник :  www.pnp.ru

вернуться в раздел новостей